вышел из дома почти что сразу же за Аней. Конечно, он не должен был бы вот так убегать на ночь глядя, убегать, не сказав ни слова, ничего не объяснив. Но он понимал, что подвел Аню, пообещал три монеты и не дал ни одной. Жадина, а ведь в подвале пятиэтажки, что рядом с домом ребенка, у него закопана целая банка с такими монетами. Аня добрая, она его не бросила, одежду купила, со своего мобильника дала позвонить. Таких, как Аня, может быть, на всем свете больше нет, а он…
Над этой проблемой Казик думал, сидя на песочнице, пока на улице не зажглись фонари. Монеты нужно было по справедливости поделить с Аней. Поделить поровну, или выдавать ей по нескольку штук, на первое время.
В прошлый раз, когда его чуть ли не насильно затолкала в будку толстая тетка, отец говорил что-то важное. Что же? Казик попытался сосредоточиться. Отец говорил о… нет, это было очень, очень сложно. Отец говорил о сохранении энергии, говорил о том… нет, Казик никогда не сумеет повторить всех умных слов, которые пытался втолковать за одну минуту папа. В памяти осталось только одно – мы встретимся, обязательно встретимся, но не так, как это делала Аня, то, что сделала Аня, было неправильно. Отец говорил о том, что Аня потратила большие деньги только для того, чтобы пересечь барьер и оказаться на пару часов в их мире.
Скоро она потратит все средства, и тогда ее сделают рабой, она должна будет служить фирме, получая право на редкие звонки.
«Нельзя тратить силы впустую, – настаивал отец. – Для того, чтобы пройти через барьер, необходимо собрать всю свою любовь, все свои силы, после чего можно будет перейти, но уже навсегда».
Нет, Казик определенно не понял половины из сказанного ему отцом, последнее, что он уловил, была просьба – дать возможность папе поговорить с Аней и объяснить все ей. И, если Аня окажется достаточно умной… Может быть, тогда она разберется, что нужно сделать, и поможет ему, Казику, вернуться к родителям.
Папа особенно настаивал на том, что именно он – Казик – должен вернуться к родителям, а не они к нему.
– Почему же вы не можете прийти за мной? – Спрашивал мальчик и не находил ответа. Нужно было еще столько всего сказать отцу, о стольком спросить, но, как назло, у Казика не было больше ни одной монетки.
Что же делать? По уму, следовало дождаться Аню и честно объяснить ей про деньги. Только вот захочет ли она общаться с ним после того, как заберет черные монеты? Конечно, можно оставить Аню на улице, а самому спокойно пролезть через окно в подвал, взять оттуда штук десять монет и затем опять закопать. Но Аня ловкая и тонкая, она без проблем пролезет за ним и отберет все.
И тут Казик понял, что нашел решение вопроса – толстая соседка, которая вчера спасла его от страшного дядьки. Не побоялась пистолета, подставилась под побои. Конечно, тетке за такую помощь тоже пришлось бы выдать денежку, но зато при ее габаритах она нипочем не пролезла бы в подвальное окошко.
Приняв решение, Казик поднялся на пятый этаж и сразу же позвонил в квартиру Ираиды Александровны, предложив ей свой план.
Конечно, мальчик понятия не имел, где находится его дом ребенка, но зато он помнил его номер, и по номеру тетка с легкостью отыскала адрес в большом желтом справочнике.
Потом они оговорили сумму, которую Ираида Александровна должна была получить за сопровождение и охрану, после чего вышли на улицу. В отличие от Ани, Ираида Александровна сразу же повела Казика в сторону метро, и он, нечего делать, поплелся за ней. Новенькая курточка с серебряными пряжками очень шла мальчику. На нем были надеты синие утепленные джинсы и серебристые кросовки с двумя липучками. В таком прикиде уже никто не смог бы признать в нем детдомовского ребенка.
Тем не менее, Казик сразу же решил, что не будет подходить близко к опасному зданию. Тетку же он заставил поклясться, что она подождет его на детской площадке и не полезет к его кладу.
Так что, все шло вполне нормально. В метро Ираида Александровна прошла через первый турникет, махнув контролеру пенсионным. Казика она протолкнула перед собой, так что тот вылетел к самому эскалатору и застыл перед ним, не решаясь ступить на резво ползущие вниз ступени. Вообще-то метро он уже видел, но было это давным-давно, в ту счастливую пору, когда Казик жил с родителями. Воспоминания навалились снежной лавиной, вышибая непрошенные слезы.
Нет, так не пойдет, нужно собраться, – успокоил он сам себя и протянул руку Ираиде Александровне.
Они спустились вниз на платформу с голубыми дверями, затем, сидели в поезде, наблюдая за другими пассажирами, потом снова спускались по каким-то ступеням и пересаживались в другой поезд, снова ехали. Казик уже решил, что они никогда не доберутся до места, начал подозревать, что тетка специально пытается заморочить его, завести куда-то и бросить, но тут Ираида Александровна, кряхтя, поднялась со своего места, увлекая за собой Казика. Вместе, как друзья или близкие родственники, они поднялись по эскалатору вверх, при этом было смешно наблюдать за тем, как другие бедолаги спускаются в самый низ метро.
Ираида Александровна придержала перед Казиком тяжелую дверь, и они наконец оказались на улице.
– Так, дай сообразить, – тетка огляделась, отыскивая названия улиц. – Ага, кажется, поняла. Сюда.
Они обогнули стеклянный киоск с цветами, и Казик вспомнил, как однажды папа подарил маме желто-оранжевую розу, назвав ее чайной. Тогда еще Казик подумал, что сейчас мама опустит цветок в чашку и загрустил, но мама поставила розу в вазу и поцеловала папу, а затем Казика.
