Я не видела, как рядом оказался Саша, я не слышала его слов — я кричала, сипела и хрипела. А все потому, что одна за другой ломались мои кости. В прямом смысле слова.
Скажу вам по секрету, в момент перелома не больно. Больно становится через пару секунд, когда до нервных окончаний доходит, что бывшее ранее целым сейчас таковым не является.
— Черт! — рявкнул Саша.
— Поздно вертолет, — взгрустнул доктор. — К сожалению, Хорса не транспортабельна.
Я думала, что знаю значение слова страх. Я думала, что знакома с ощущением нестерпимой боли. Как же я ошибалась.
Ни одно сознание не способно выдержать столько боли, и мое меня покинуло довольно быстро. Господи, спасибо тебе за это.
А девятью часами позже, я оказалась в том самом подвале, из глубин которого, спустя долгое время, сейчас рассказываю свою страшную сказку.
Наверное, там, на кровати, а не в темноте подвального помещения я и умерла. По крайней мере, мне очень хотелось это сделать. И я говорю не о своем теле. Умерла прежняя я, обычная девчонка с кучей тараканов в голове. Так бывает, что-то случается, и ты ломаешься, и твое место занимает кто-то другой. Или что-то. Боль например, зависимость или безумие, выбирай что хочешь.
Придя в себя и найдя глазами Сашу, первым делом я попыталась ему улыбнуться.
— Ты знаешь, что со мной? — шептала я потрескавшимися и искусанными в кровь губами. Шептать было больно, ибо в горле поселился раскалённый железный еж.
— Ты обращаешься, — он сидел в кресле рядом с кроватью.
— Так всегда бывает? — тихо ужаснулась я.
— Нет. Так — никогда, — честно ответил он.
И снова боль. Сломалась еще одна кость, на этот раз это было колено. Я услышала щелчок. Кажется, лопнули связки.
— Саша!!! — невероятно, казалось я больше никогда не смогу нормально говорить, а гляди ж ты, ору! И уже непонятно отчего катятся слезы по щекам, то ли от обиды, то ли от натуги и боли. А когда кричать больше не было сил, я просто скулила, пытаясь выплюнуть изо рта кожаный ремень, оперативно всунутый Александром с целью сохранить мои зубы.
— Все хорошо, Ру, — он схватил меня за руки и за ноги, с трудом удерживая мое тело в горизонтальном положении. Судя по всему, ему не раз приходилось проделывать подобный трюк, чувствовалась сноровка. Меня ломало еще минут десять, после чего боль схлынула так же внезапно, как и пришла.
— Саша, — вновь позвала я, выплюнув таки злосчастный ремень.
Говорить не хотелось потому как, сил на лишние движения попросту не хватало.
— Да, маленькая.
— Саша, передай дяде, что я его люблю, — шепчу я, чувствуя, как уплывает сознание.
По-моему с пафосом я переборщила, слишком много драматизма для меня одной. Вот и Сашу перекосило от моих слов.
Но уже через мгновение мне было не до сценического образа.
Я теряла сознание от боли, и приходила в себя от еще большей агонии. Каждый раз я молила о помощи и с тихой надеждой ждала собственной смерти.
Павел Николаевич пытался хоть как-то помочь в первое время, пичкал меня обезболивающим, зачем-то кормил транквилизаторами и крепко привязывал к кровати. Но все было напрасно, таблетки не помогали, боль не проходила, а тело ломало с большей интенсивностью. Через час я уже не могла говорить, через два у меня не осталось ни одной целой кости, через три появилась бешенная регенерация и я поняла, что просто так не умру. Через четыре все началось сначала. На пятый час я сломала кровать. Да, оказывается эту махину из чистого дуба можно сломать.
На шестой час я начала вести себя не адекватно, попыталась наброситься на врача, и покусала Сашу. В моменты просветления, я просила о помощи, я умоляла Сашу спасти меня, часто звала дядю. Реальность воспоминания, все смешалось в моей голове. Иногда мне казалось, будто я все еще в больнице, где мое тело в очередной раз окутали странными проводами, по которым пускают ток. А иногда мне снился Дима. Его я обещала забрать собой.
— Саша, — чуть слышно шептала я.
Он всегда был рядом.
— Что маленькая? — его образ расплывался перед глазами.
— Я твоя Улла? — мои губы почти не шевелились, и шепот был на грани слуха, но оборотню и этого хватило.
Нужно успеть сказать до того, как накроет новый приступ.
— Да.
— Для Улы волк готов на все? — Господи, дай мне сил.
