комнаты навевал не самые радужные мысли.
— Так как ты оказалась в яме? — мое тщедушное тельце крепче прижали к широкой груди. Не сказала бы, что было не комфортно. Наоборот, очень даже уютно и приятно, ибо до сих пор я помнила чувство тепла и защищённости, исходящие от этого странного мужчины. Но природная вредность и настороженность не давали расслабиться в его объятиях.
— Ну… я шла. Потом появились волки. Я побежала. Меня окружили. А там яма. Как-то так, — неуверенно произнесла я.
— А лунатизм? — вкрадчиво спросил он.
— Иногда… я ложусь спать в одном месте, а просыпаюсь в другом. Редко.
Умолкла, потупив взор, говорить на тему своих странностей я не любила. Кому вообще захочется добровольно сознаваться в собственной неполноценности? Особенно если знаешь что несет собой реакция окружающих на такое признание. Это больно, наблюдать брезгливость и опаску в чужих глазах.
— И всегда твои прогулки заканчиваются столь печально? — тихо осведомился он.
Я не смотрела ему в глаза. По правде сказать, я вообще на него не смотрела, с остервенением пялясь в стену напротив. Не сказала бы, что стена меня чем-то привлекала, особенно если учесть отсутствие нормального освящения, но взора отвести не смела, боялась выдать собственное недовольство. Поэтому и реакцию на свои слова не видела.
— Что бы так… впервые, — прошептала я, упомнив все свои нестандартные пробуждения.
Все же нескромность ситуации начал доходить даже до меня. Сижу на коленях у взрослого мужика хмурой наружности, прикрытая одним одеялом, и даже стыда не ощущаю — определенно у меня не все дома.
— Что ты помнишь? — помолчав, вдруг спросил он. Я поняла, о чем он.
— Не все. Помню тебя. Тех двоих, что были на реке. Мертвые волки. И твой друг в крови. Что с ним? — только сейчас до меня дошло, что возможно этот человек был ранен. Собираю волю в кулак и смотрю на Александра.
Кстати, когда это мы успели перейти на «ты»?
— Ты что-то говорила о дежавю, — мой вопрос был нагло проигнорирован.
— Да? — изумленно смотрю на него.
Я вообще ничего не помню, после того как имела сомнительное удовольствие узреть кровавую картину.
— Да. Ты улыбнулась, и сказала, что в тот раз вместо волков были люди.
— Возможно, — задумчиво отвечаю, чувствуя, как подомной напрягается его тело. — Во сне. Не обращай внимания на мои слова. Я была в шоке, в подобном состоянии люди говорят откровенные глупости.
Все, теперь он точно решит, что я сумасшедшая. Впрочем, что мне до его мнения? Уеду. Завтра же уеду к дяде. Хватит с меня дикой природы, полуголых мужиков посреди тайги и наглых персонажей на моем пути. Никаких нервов на них не хватит.
— Руслана, ты ничего странного не заметила в волках? — поинтересовался он между делом.
Единственный странный персонаж тут ты.
— Например? — непонимающе смотрю на него.
— Может глаза? Или поведение? — его горячая ладонь незаметно оказалась на моей талии, обжигая своим жаром сквозь ткань одеяла.
— Откуда мне знать, я же не зоолог, — нервно отвечаю, чувствуя, как мужская рука медленно но верно скользит по пояснице.
— Понятно, — и он умолк, размышляя о чем-то своем. При этом руки его пустились во все тяжкие, путешествуя одна по моей ноге, другая по спине.
Но тут мою голову посетила одна вполне здравая мысль.
— А что вы там делали? — с подозрением уставилась на него.
Не сказала бы, что имела отличную возможность рассмотреть его черты, но того что уже узрела, хватило. В частности его жесткий упрямый взгляд.
— Тебя весь поселок искал. Ну и мы конечно, — усмехнулся он.
— А почему босиком и полуголые? — данный вопрос меня волновал довольно сильно. А вдруг они больные на голову? Или извращенцы? Мне компания не нужна.
— Тебе показалось, — просто ответил он.
У меня чуть глаза из орбит не вылезли.
— Правда что ли? — прокашлявшись, спросила я.
— Шок — мало ли что люди видят в подобном состоянии, — пожал он плечами.
Меня за дуру держат. Хуже того из меня дуру делают. Но я же не сумасшедшая, я точно видела, на них был самый минимум одежды. Психи. И меня
