кто его знает, что им в голову взбрести может.
С другой стороны одна определенная мысль меня не покидала, не смотря ни на что. И не мысль даже, а некая почти оформившаяся цель, ибо свое первое пробуждение после Машкиной смерти я не забуду никогда.
Ночью дождь прекратился, и погода начала радовать солнечными бликами на лужах. По случаю позднего утра, грозящего незаметно перерасти в полдень, парило нещадно. Не смотря на погодные особенности, улицы города заполонили горожане. Кто-то спешил по делам, кто-то на отдых, из-за чего в городе, умытом дождем, образовались пробки, что естественно замедляло наше передвижение.
Меня уже не пугали лишние тридцать минут, рядом с Александром. Я привыкла к нему, к такому непонятному, такому пугающему, и такому самоуверенному мужчине. Не человеку. Отчего-то мне еще трудно проецировать образ монстра, что я увидела в лесу, на облик человека, который сидит сейчас рядом. И каждый раз, называя Сашу оборотнем про себя, я пыталась свыкнуться-смириться с новым, пугающим и совершенно мне ненужным знанием. Каждый раз получалось плохо.
Как ни посмотри, а зла, настоящего зла, я от него еще не видела. А такой человек… оборотень, в зле толк знает, уж можете мне поверить. Вот и выходит, что обращаются со мной нежно, пусть и резковато иногда, но все же безопасность мою блюдут. Причину подобной дружелюбности так и не объявили.
Вот только забота злых серых волков мне сейчас не нужна. Все чаще я просыпалась с мыслью, что Машке на кладбище одной одиноко.
— Очнись, маленькая, приехали, — услышала я.
Сильно же я задумалась. Полностью погрузилась в себя, не обращая внимания на окружающий мир и на Сашу в том числе. Ему же в свою очередь мое молчание не мешало.
Выбираюсь из машины, теплый влажный воздух окутал охлажденное кондиционером тело. Неприятное, однако, чувство.
Зайдя в подъезд, Назаров заметно поменялся в лице.
— Что? — смотрю на него напряженно.
— Хлоркой воняет, — настороженно осматривается он.
Действительно, хлоркой разило так, что глаза слезились. Невольно пожалела мужика, как ни как острый нюх в условиях каменных джунглей — это настоящая пытка.
— Наверняка консьержка уборку устроила, — отмахнулась я, делая шаг по направлению к лифту.
Наш дом считался элитным, посему чистота поддерживалась на маниакальном уровне. И запах хлорки меня не удивил. А вот отсутствие злосчастной консьержки очень даже порадовало. Если повезет, то и во второй раз сможем проскользнуть незамеченными.
Створки лифта отворились на моем этаже, а увидев родную дверь, я чуть не прослезилась. Оказывается, я скучала по родным хоромам. Споро открыв дверь, вошла в полутемную квартиру. Саша шел следом, не отставая ни на шаг.
— Ты и в спальню со мной пойдешь? — смотрю на Сашу выразительно.
— Там я еще не был, — нагло ухмыляется он.
— И не будешь, — я была непреклонна.
Жестом, указав в сторону гостиной, убедилась, что он прошел именно туда, а не последовал за мной.
Оказавшись в спальне, я первым делом включила компьютер. Мне срочно нужно было связаться с парочкой своих знакомых. Переписка была короткой, но достаточно емкой.
Сбор вещей не потребовал много времени, и уже через двадцать минут в руках я держала чемодан. Словно в отпуск собралась.
— Мне нужно в магазин, — отдаю скучающему Саше чемодан.
— Заедем по дороге, — кивнул он.
Уходя, я поставила квартиру на сигнализацию. В прошлый раз делать этого при дяде не стала, он бы не понял, потому, как подобные меры предосторожности мы принимали лишь в случае отъезда.
Я долго думала, оставлять ли консьержке ключи от квартиры, или старая грымза перебьется без высокой чести. В результате решила забежать в ее каморку и предупредить на всякий случай. Вдруг дядя пожелает проверить?
Закуток бессменного стража нашего одно подъездного дома выглядел как клетка дикого особо опасного животного. Жильцы дома не поскупились на укрепление угла консьержки, что по-моему, было оправдано.
— Саша, иди вперед, мне нужно консьержку предупредить, — тяжко вздыхаю я.
Дальше подъездной двери волчара не двинулся. Я же с тяжелым сердцем направилась к зарешеченной каморке. Подойдя к обители зла вплотную, постучала по стеклу, что занимало верхнюю часть убежища вечного сторожа, просунув руку между прутьями. Реакции не последовало. Тогда я заглянула внутрь, приподнявшись на цыпочки, ибо стекло было завалено различным хламом в виде газетных вырезок и грамот, что та витрина в магазине. Сумела-таки разглядеть край платья в цветочек, на который падал свет от подъездной лампы, и смутно виднеющийся в полумраке не освещенной каморки силуэт, так вольготно развалившийся на своем любимом кресле. А говорят: зло не дремлет, врут, наверное. Старая грымза явно спала, раз не услышал моего робкого
