поднимающих голову террористических группировках. Да о разном писали и говорили, но всё это где-то там, далеко, не у нас. У нас всё спокойно и благополучно. У нас одновагонное метро и автоматические кассы в гипермаркетах. У нас камеры, сканеры, полное доверие людям и безопасность как основной приоритет.
Двигаться не получалось, а в щёку давило острое и тихо играющее музыку — очки. Сознание зацепилось за гаджет и притянуло идею о звонке в службу спасения.
У нас служба спасения, в конце концов. Даже звонить не надо. Наверное. Да и не с чего Виктору звонить. Нина?
— Нина, — попытался крикнуть он, но выдавил лишь какой-то невнятный хрип. Виктор кашлянул и попробовал ещё раз: — Нина! — Получилось, но девочка не издала даже стона.
Виктор подёргал головой, выталкивая из-под себя назойливые очки. Они скользнули по жидкому и перевернулись дужками вверх, бросив в пространство неяркие прыгающие отсветы. Виктор скосил глаза и увидел блестящий поручень, вырванный с мясом из крепления и обёрнутый вокруг двухместной скамейки. Ничто не двигалось. Виктор успокоился, глубоко вздохнул, стал думать о том, что скоро их спасут. И, похоже, задремал.
Очнулся Виктор от мерного постукивания по ноге. И от тихого поскуливания. Боль пульсировала где-то в районе правой почки.
— Нина? — позвал он, и постукивания по ноге прекратились. Зато поскуливания перешли в стоны.
Наверное, переключение сознания в небытие и обратно помогло мозгу сориентироваться, и Виктор понял, что лежит на стенке вагона, а не на полу. Но раз на стенке, а не на сиденье, то… Виктор вывернул, как мог, голову — да, точно, он лежит на двери! А у дверей есть система аварийного открывания!
Осторожно выпростав левую руку, он стал шарить вокруг — нащупал резинки дверей, холодное стекло узких окошек, брезгливо отдёрнулся от мокрого и липкого, дотянулся до края двери и провёл пальцами по закруглённому металлу. Никаких кнопок и рычажков не было.
Виктор взял очки. Внутренность их пусть и не ярко, но светилась. Этого света вполне хватило, чтобы найти заветный переключатель. Виктор потянулся, используя очки как удлинитель, но не достал. Он вдохнул, задержал дыхание и кинул тело в сторону выключателя. Боль не преминула воспользоваться оплошностью хозяина и метнулась на спину. Виктор взвыл, но сознание не потерял.
С криками и проклятиями он двигался в сторону переключателя, пока в один момент не понял, что предел достигнут, дальше что-то не пускает. Потянулся снова, дужка очков легла на рычаг, Виктор резко надавил, дужка со щелчком отломилась и поскакала в сторону вертикального пола.
— Чтоб тебя! — заорал Виктор и в сердцах кинул очки ей вдогонку. Помолчал, глядя на пятнышко неверного света где-то в стороне, и сказал спокойно: — Идиот.
Сколько прошло времени, Виктор не знал. Он почти вывернул плечо, пытаясь дотянуться до проклятого переключателя. Во время недолгих передышек пересказал Нине почти все самые значимые события своей жизни. А Нина всё никак не приходила в себя, только постанывала иногда жалобно и тихо. Но хоть жива, и то хорошо.
— Ничего, Ниночка, вот выберемся отсюда, пойдём ко мне, — Виктор уже говорил, лишь бы не молчать. — Посажу тебя на лоджии, налью горячего чая — ты ведь любишь чай? — закутаю тебя в плед. У меня с лоджии замечательный вид — на парк и на озеро, на фонтан, правда, он не работает, но ведь достаточно иногда и просто фантазии. Я его часто рисую. У меня там планшет. Замечательный старый планшет… — Виктор аж поперхнулся, хлопнул себя сначала по лбу, а потом по нагрудному карману. — Идиот номер два!
В нагрудном кармане лежало стило — обычное, старое и БОЛЬШОЕ стило для планшета. Нет, Виктор не носил его всегда с собой, но сегодня как раз заходил в мастерскую, поменять наконечник — старый истёрся совсем, а новый только в спецмастерской можно поставить, в обычном магазине такой антиквариат не продают.
Воздух с лёгким хлопком покинул цилиндры пневмозамков, и дверь под Виктором как бы расслабилась, но не раскрылась. Пришлось ещё приложить усилия, чтобы развести створки на достаточное расстояние, пока Виктор вывалился из вагона. Падать, к счастью, было не высоко, но зато он получил по макушке своей же продуктовой коробкой и был засыпан разноцветными пакетиками.
Нина оказалась на удивление тяжёлой. С остановками, медленно, изнемогая от усталости и боли, Виктор тащил её к выходу из тоннеля. Затем по остановившимся эскалаторам — на улицу.
Низкое небо сыпало серым пеплом. Виктор сидел прямо на тротуаре и осматривал разрушенный город. Нина лежала головой на его коленях.
— Дядьвить, — прошептала очнувшаяся девочка, — что это?
— Что?
— Сыпется.
— Сыплется, — машинально поправил Виктор и ответил: — Пепел.
— Ааа, — протянула Нина понимающе и прикрыла глаза ладонью.
Тишина давила на уши. Виктор подвигал челюстью, сглотнул, но не помогло — ощущение пробок в ушах осталось. Мимо прошёл мужчина — грязный, оборванный с диким взглядом, — оставляя в толстом слое пепла быстро оплывающие борозды.
— Эй! Что случилось?! — окликнул мужчину Виктор, но тот не обратил на окрик внимания.
