Крымская война. Соотечественники

целиком, оно есть в любом учебнике по новейшей истории, не говоря уж о специальных трудах.

Я не разбираюсь в хронофизике, и не успел восполнить этот пробел до отправления экспедиции. События развивались слишком быстро: визит на Лубянку, предложение Андрюхи Митина, включение в руководство Проекта, подготовка… После Переноса и вовсе стало не до науки: Груздев, к которому я мог бы обратиться за разъяснениями, валялся в отключке, а пообщаться с заменившим его Валей Рогачевым я так и не собрался из-за хронического цейтнота.

Если коротко, то профессор сравнивал поток «мировых линий», содержащий и нашу собственную и ту, на которой мы оказались, с пучком соломинок. Время и события текут на них одинаково, отличить одну от другой существующими методами невозможно.

Хронофизики научились перемещаться в прошлое, хоть в Древний Рим, хоть к динозаврам. За одним исключением: прошлое собственной «мировой линии» оставалось под запретом. Иначе возникал известный из фантастики парадокс, нарушение причинно-следственной связи. А вот в прошлом чужих «соломинок» можно вытворять что угодно, на нашей действительности это не отразится.

Итак, теория у Груздева была. А вот воплощение ее «в металле» требовало огромных средств. Государство не собиралось сорить деньгами ради удовлетворения любопытства историков. Обратиться к частным инвесторам? Заинтересовать, по примеру героя гаррисоновской «Фантастической саги», крупную киностудию, предложить турфирмам «хроносафари» или туры по Древнему Египту? Груздев, при всей своей научной одержимости был патриотом, ученым советской закалки, и такие варианты не рассматривал.

Оставались военные. Этих мало интересовало прошлое, а вот возможность заглянуть вперед — это совсем другое дело. Будущее — бездонный кладезь информации и технологий, ради них можно пойти на любые издержки.

Груздева, не меньше чем заказчиков в погонах, занимала такая перспектива. Но когда дело дошло до практики, возникло препятствие.

Отправиться в прошлое несложно: задаешь дату и попадаешь случайным образом на одну из бесчисленных соломинок — «мировых линий». Обратный Перенос тоже не проблема: у путешественника есть устройство-«хрономаяк», настроившись на который его и выдергивают назад. А вот повторить путешествие, особенно по прошествии некоторого времени, почти невозможно: отправившись снова в прошлое, вы наверняка попадете на другую «соломинку», не ту, на которой побывали в прошлый раз. Трудно не ошибиться, когда вариантов бесконечно много.

С перемещением в будущее еще сложнее. Нельзя прыгнуть вперед, задав лишь дату, нужны параметры конкретной «соломинки». Без них Перенос не состоится, или того хуже — путешественник сгинет во вневременном и внепространственном Нигде. А как задать эти параметры, если невозможно отличить одну от другой?

Груздев не был бы Груздевым, если бы не сумел найти выход.

Как найти соломинку среди сотен точно таких же? Правильно. Сделать так, чтобы она из них выделялась. Изменить течение событий на «мировой линии» настолько, чтобы они отличались от того, что творится на соседних. И готово дело — настраивай аппаратуру на любой участок измененной реальности и вперед, в будущее!

Схема вырисовывалась примерно такая:

Шаг первый: экспедиция отправляется в прошлое на строго отмеренный промежуток времени. В нашем случае — на 163 года назад, в 1854-й.

Шаг второй: оказавшись на месте, экспедиция производит масштабное вмешательство в ход событий. Например, помогает русской армии выиграть Крымскую войну, рассчитывая перевести локомотив мировой истории на другие рельсы.

Шаг третий — возвращение в свой XXI-й век. Хронофизики готовят свою аппаратуру для нового Переноса, но уже не в прошлое, а в будущее «помеченной» мировой линии. Правда, вернуться после этого в прошлое исправленной «мировой линии» уже не получилось бы — вступал в действие запрет на нарушение причинно-следственных связей.

Но беда в том, что пресловутая «ткань Реальности» — чрезвычайно упругая субстанция. Если ее потревожить, а потом оставить в покое, события рано или поздно вернуться в свое прежнее русло. А значит, степень вмешательства должна быть такова, чтобы последствия проявлялись как можно дольше, — ведь для исследователей доступно только измененное будущее, на которое можно «навести» хроноаппаратуру.

А значит, писал Груздев, нельзя останавливаться на достигнутом. Да, нам удалось изменить ход событий в 1854-м году, но где гарантия, что эти изменения не «рассосутся» через полсотни лет? Нет, надо подталкивать пресловутый локомотив истории, чтобы он не сворачивал с «боковой ветки» еще хотя бы лет триста.

Справятся ли с этой задачей те, кто остался в 1854-м? Далеко не факт. А значит, нужна новая экспедиция, и Груздев обещал прислать ее самое позднее, через полгода. А дальше… как говаривал последний советский генсек? «Расширить и углубить». Сделать расхождение здешней истории с «генеральной линией» столь заметным, что оно не сгладится и через сто лет, и через двести, а может, и через тысячу.

Я закрыл файл и, чуть помедлив, потянулся к шкапчику, заменявшему мне бар. Как хотите, а без ста пятидесяти коньячку такого не переварить…»

II

Гидрокрйсер «Алмаз»