в ногах матери.
Уинтер изменился в лице.
Верный Бо выскочил из машины, накричал на женщину по-кантонски, приказав ей увести плачущую дочь, защищая чудовище от ребенка.
У Аиды сдавило горло, а на глаза навернулись слезы. Она в последний раз посмотрела на Уинтера и пошла в противоположную сторону от рыдающей малышки. Давно она так не расстраивалась.
Опираясь на открытую дверь машины, Уинтер смотрел поверх черной крыши «Пирс-Эрроу», как Аида входит в «Золотой лотос». Бутлегер стукнул кулаком по корпусу автомобиля. Руку пронзила боль, и Уинтер сердито бросил шляпу на тротуар.
– Я так понимаю, она узнала про Сук-Йин, – предположил Бо, проследив за полетом шляпы.
– А та рассказала ей про Полину.
Бо присвистнул:
– Вам следовало бы самому ей открыться.
– Больше ни слова.
Бо умудрился выдержать целых пять секунд:
– А она настолько рассердилась, что видеть вас больше не может, или это временное явление?
– А откуда мне, черт возьми, знать?
Уинтер чувствовал себя так, будто Аида потянула за ниточку свитера и теперь распускала ткань, а он не мог ничего поделать. Заехав за ней сегодня утром, он был счастлив как никогда.
А теперь ему хотелось избить всех прохожих.
Плачущая девчушка тоже добавила масла в огонь, хотя Уинтер ее не винил. Да и случилось это не впервые. Дети рыдали, стоило им увидеть его лицо. Какое прекрасное завершение чертовски неудачного дня.
– Она больше не хочет на меня работать, – расстроено признался бутлегер.
– Может, оно и к лучшему. Теперь вам ничто не мешает пригласить ее на ужин, – заметил Бо.
– Сомневаюсь, что теперь она согласится.
– Она ведь сказала, что красивее вас мужчины не встречала.
Уинтер искоса посмотрел на помощника.
– Эй, я пытался не слушать, – оправдывался Бо, – но вы оба так кричали, и…
Уинтер сошел на тротуар, подобрал шляпу, плюхнулся на заднее сиденье своего автомобиля и захлопнул дверцу.
Бо забрался на водительское сиденье:
– Домой? На пристань? Или вам нужно что-то ударить?
Последний вариант бутлегеру понравился. После того, как Бо подвез хозяина в боксерский клуб, Уинтер провел там все время до вечера.
И пришел туда на следующий день.
И на следующий тоже.
Но это не помогало. Испорченное настроение становилось все хуже и хуже.
Уинтер погрузился в работу, посещал склады, наблюдал за доставкой. Провел целое утро, разбирая и собирая лодочный двигатель. Служащие уже посматривали на хозяина так, словно хотели сбросить в залив, но ему было плевать.
Уинтер почти убедил себя, что больше не хочет увидеться с Аидой Палмер, что все у него будет в порядке, так как подобная женщина лишь доведет его до безумия, вынуждая рассказывать все до мелочи о своей жизни, меняя заведенный порядок и заставляя чувствовать себя виноватым.
Давая надежду.
На пятый день Бо влетел в кабинет хозяина с коробкой под мышкой:
– Я узнал кое-что любопытное от мясника в Чайнатауне.
Уинтер лежал на кожаном диване, свесив ногу и руку, и сверлил взглядом тикающие напольные старинные часы, которые его отец привез на корабле из Швеции.
– Если дело касается не Черной Звезды или тех символов, я и знать не хочу.
– Не напрямую, но возможно.
Маятник качнулся несколько раз, пока Уинтер ждал объяснения от Бо:
– Ты мне скажешь или нужно угадать?
