Брукала, в северном Вабоне, но пишет ей, что у него все благополучно. Мой брат Джеральд все также командует эскадроном кавалерии из Тайр-Сога под командованием отца.
— Всегда надо надеяться на лучшее, пока не получишь дурных вестей. Иначе тебе кусок в горло не пойдет — понимаешь, о чем я?
— Так точно, милорд.
— Кстати, я пригласил бы тебя пообедать, родич, но поскольку рано утром мы выступаем, дел у меня будет по горло. Найди каптенармуса, и пусть он о тебе позаботится. Ко мне перед отъездом можешь больше не заходить. Как только рассветет, отправляйся в путь, хорошо?
— Да, милорд. — Терренс поклонился и пошел к выходу.
— И вот что, Терри, — окликнул его барон, — будь умницей и не дай себя убить.
Терренс с улыбкой поклонился еще раз и вышел.
Ведя за собой коня, он направился к палатке каптенармуса. Вокруг него снова начиналась знакомая суета — по лагерю расходилась весть, что завтра спозаранку они выступают на помощь Монкрифу, а потом домой!
Найдя походную кухню, он взял себе еды и сел у стенки как можно ближе к костру, на котором стряпали. Тепло проникало через холст палатки и грело Терренсу спину, пока он уминал свою порцию. Повар дал ему даже вина, которое осталось в бутылке после вчерашнего баронского ужина. На середине трапезы Терренса снова атаковал кашель. Оправившись, юноша почувствовал себя так, будто первый герцогский борец намял ему ребра. Он едва дышал, хотя не испытывал боли, и усталость наполняла свинцом все тело. Он закрыл глаза, чтобы дать им отдых.
Проснулся он от того, что кто-то легонько толкал его сапогом.
— Эй, парень. Ты замерзнешь, если останешься тут.
Терренс увидел стоящего над ним повара и понял, что заснул прямо с миской на коленях и деревянной ложкой в руке.
— У тебя есть где ночевать?
— Не искал еще, — ответил Терренс.
— Можешь и не найти. У нас, как пришло пополнение, боев почти не было, а стало быть, и места мало. — Повар поскреб в затылке. — Каптенармус не будет возражать, если ты поспишь у костров, вот только встать надо будет до света, когда мы начнем готовить завтрак перед уходом.
— Согласен. Мне все равно уезжать надо.
— Тогда пошли.
Снаружи мальчишки, орудуя лопатами, присыпали кухонные костры золой до утра. Терренс раньше не замечал, что в качестве топлива используются и дрова, и уголь — он вообще мало что замечал по хозяйственной части.
У одной палатки громоздились глиняные горшки всевозможных размеров, у другой — стопки тарелок и мисок в человеческий рост.
Тут же стояли в ряд кирпичные печки, и мальчишки деревянными лопатами вынимали из них дымящиеся ковриги горячего хлеба. От аромата у Терренса потекли слюнки, хотя он только что поел.
— Печки вы тоже повезете в Ламут? — спросил он у повара.
— Да можно бы. Поднять рычагами и затащить на талях, каждую в свою фуру. Только зачем? Пускай остаются и дожидаются нас до весны. От снега им ничего не сделается. Расшугаем зверюшек и птиц, которые вздумают свить там гнезда, почистим — и готово. А если лагерь передвинется, мы за пару дней переправим их на новое место. Ступай вон туда, — продолжал повар, указывая на два десятка обозных фур. — Залезай под низ и бери себе одеяло. Мальцы придут, как закончат печь хлеб на завтра. Они все вшивые поголовно, но беспокойства от них не будет. Еще и согреют тебя, как залягут вокруг. За час до рассвета тебя разбудят.
Терренс поблагодарил его и забрался под первую же повозку. Там, в путанице колес, валялись чьи-то пожитки, узлы с грязной одеждой и спали несколько мальчишек — как видно, больных. Он нашел себе местечко на запачканном одеяле и накрылся другим таким же.
Он думал о судьбе этих мальчиков, служащих в обозе и на кухне. Солдаты почти все уже спят, а они все еще работают — одни пакуют провизию, оружие и все остальное, другие пекут хлеб, варят мясо, чтобы накормить утром выходящих в поход бойцов. Хорошо, если они урвут пять часов сна перед тем, как снова начать работу. Может, им и удается соснуть днем, но жизнь у них все равно не сахар.
Терренс вспотел, и его бил озноб, несмотря на одеяло и близость костра, а кашель долго не давал уснуть.
«Учись засыпать при каждом удобном случае, парень, — сказал ему один солдат в первую неделю его службы. — Кто знает, когда тебе другой представится».
Оценив мудрость этого совета, Терренс понемногу стал погружаться в сон.
Он не сразу понял, где находится. Не прошедшая за ночь усталость и вопли мальчишек, которых подняли слишком рано, мешали соображать. Он сел и стукнулся головой о днище фургона.
— Эй, осторожней, — сказал ему возившийся рядом паренек. — Голову расшибешь.
— Спасибо, буду иметь в виду, — ответил Терренс, потирая макушку.
