— Soy americano. Soy libre. Soy… — Артур не успел еще выучить, как будет по-испански «гражданин». — Soy igual. («Я равный».) Не совсем, правда, но все-таки более равный, чем вы.
Несколько рабов усмехнулись, услышав это.
— Ya hay vista, tu dueno. — Артур понял только «dueno» — хозяин.
— Es amigo, no dueno. («Он мне друг, а не хозяин».)
Это их насмешило, но смеялись они потихоньку, поглядывая на стражника, который дремал, привалившись к стене.
— Me de promesa. («Обещайте мне».) Cuando el ferro quiebra, no se maten. No salguen sin ayuda. («Когда железо сломается, не убивайте себя», — хотел сказать Артур — но, возможно, это означало «не дайте себя убить». — «И не уходите без помощи».) Пленники смотрели на него в полнейшем недоумении.
— Voy quebrar el ferro, — повторил он. («Я хочу сломать железо».)
Один из них с насмешкой протянул к нему руки, звякнув цепью. Другие с тревогой покосились на стражника.
— No con la mano, — сказал Артур. — Con la cabeza.
Пленники разочарованно переглянулись. Артур знал, о чем они думают: этот парень просто спятил — вообразил, что может ломать железо если не руками, то головой. Но лучшего объяснения он им дать не мог.
— Manana, — сказал он, («До завтра».) Они закивали в ответ, явно не веря ему.
Вот тебе и выучил испанский! Хотя дело, возможно, в другом — они просто никогда не слыхали о созидании и не знают, что человек способен ломать железо силой своего разума.
Артур знал, что ему это под силу. Это был простейший урок Элвина, но он только недавно понял, что Элвин имел в виду, говоря о проникновении в металл. До сих пор Артуру казалось, что для этого надо сильно напрячься мысленно, а оказалось, что совсем не так. Все гораздо проще. Как с иностранным языком. Пробуешь его на вкус и начинаешь чувствовать. Ты чувствуешь, например, что хотя «mano» оканчивается на «о», впереди надо ставить артикль «lа», а не «el». Просто знаешь, что так надо, и все.
В Карфаген-Сити он дал торговцу, продававшему плюшки, двадцать пять центов, а тот зажилил сдачу. Вместо того чтобы орать на него — разве мыслимо, чтобы цветной подросток орал на белого человека? — Артур просто подумал о монетке, которую все утро держал в кулаке: какая она была теплая и как хорошо было ее ощущать. Он точно проник в ее металлическую сущность, как проникал в музыку языка. И, продолжая думать о ней, представил себе, что она становится все теплее…
Он продолжал представлять себе это, а торговец вдруг завопил и начал хлопать себя по карману, куда положил четвертак.
Монета жгла его!
Продавец попытался выудить монетку, но она обожгла ему пальцы. Тогда он скинул пиджаки при всем честном народе спустил штаны вместе с подтяжками. Монета, выкатившись из кармана, зашипела, деревянный тротуар задымился.
Торговца занимало только одно — ожог у него на ляжке. Артур представил, что монетка остыла, поднял ее и сказал:
— Мне еще сдача причитается.
— Убирайся вон, черный дьявол! Проклятый колдун. Проклинать деньги, которые даешь человеку — все равно что воровать.
— Смешно такое слышать от человека, который берет с тебя четвертак за пятицентовую булочку.
В разговор вмешались прохожие.
— Четвертак у парня хотел зажать, да?
— На то закон есть, хоть парень и черный.
— Воруешь у тех, кто ответить не может.
— Подтяни штаны-то, болван!
В итоге Артур получил сдачу с четвертака и хотел вернуть жулику его пять центов, но тот его и близко не подпустил.
«Ну что ж, я пытался, — подумал Артур Стюарт. — Я не вор. Я творец, вот я кто».
Не такой, как Элвин, конечно, но монету он, черт побери, раскалил, да так, что она чуть карман тому малому не прожгла.
«Если я это могу, то и всему остальному смогу научиться», — думал Артур — это и вселяло в него такую самоуверенность. Каждый день он практиковался на любых металлических предметах, которые ему попадались. Плавить железо, конечно, ни к чему — рабы ему спасибо не скажут, если он, снимая с них цепи, сожжет им запястья и лодыжки.
Он хотел просто размягчить металл, не раскаляя его. Это куда труднее, чем просто нагреть. Он то и дело ловил себя на том, что опять напрягается, пытаясь навязать металлу мягкость. Но стоило ему расслабиться и ощутить металл в голове, как песню, он постепенно опять начинал понимать, как это нужно делать. Он размягчил пряжку собственного ремня так, что мог гнуть ее, как ему хотелось. В конце концов он снова придал ей форму пряжки, чтобы штаны не свалились.
Но пряжка была медная, а медь от природы мягче железа. И даже с ней Артур добился успеха совсем не скоро. А вот Элвин однажды у него на глазах
