Следопыт опасливо покосился на меч ликвидатора. По черным ножнам полосой шли изящные узоры, состоящие из сотен маленьких слов, вырезанных по поверхности кожи: слова защиты для владельца меча, угрозы и проклятия для его врагов.
Танин глубоко вздохнула.
Ликвидатор улыбнулась.
Пол, старший следопыт, ухмыльнулся, и Танин сурово посмотрела на него. Но тот, похоже, получал удовольствие от того, как досталось его подчиненному. В свете костра глаза старшего следопыта блеснули красным золотом.
Постепенно следопыты вновь разговорились – более сдержанно, хотя разговор шел о том же. По привычке рука Танин направилась к внутреннему карману куртки, где у нее хранился единственный лист бумаги. Чувствуя на себе взгляд Пола, она отбросила назад свои черные волосы и встала. Несмотря на то, что старший следопыт все так же смотрел на нее, она не обернулась и углубилась в лес, где рокот разговора затих, заглушенный шумами леса.
Темнота свисала с крон деревьев подобно черному занавесу, и, как только глаза Танин привыкли к ней, она начала пробираться меж раскинувшихся по земле корней и упавших стволов, пока не выбралась на поляну, над которой сияли звезды.
Тогда из кармана куртки она достала сложенный листок бумаги. Бумага была старая и изрядно захватанная; она утратила свою изначальную жесткость и стала наощупь мягкой как ткань. Почерк был торопливым и неровным, а поля были испещрены вопросительными знаками и неряшливыми пометками, но Танин могла прочитать текст наизусть и даже с закрытыми глазами представить, где стоит какой знак препинания.
Копия, снятая с копии. Большинство оригинальных фрагментов погибло в огне; их горящие страницы с треском превратились в пепел, а слова, начертанные на них, – в пыль. Танин приказала запереть то, что оставалось, в подвале, но сначала скопировала эту страницу.
Этот фрагмент был ужасающе неполным: абзацы по краям обгорели и целые слова были уничтожены огнем, а со временем ее заметки покрыли текст такими дополнениями и незаконченными предложениями, что постороннему прочитать его было невозможно. Танин огляделась. Тени вокруг нее были неподвижны.
– Не знаю, почему ты позволяешь им так с собой обращаться, – сказала она.
Из тени дерева, словно материализовавшись в ночном воздухе, выступила женщина-ликвидатор.
– Тебе легко говорить. Ты им нравишься.
Танин улыбнулась, почувствовав разливающийся вокруг запах меди.
– Они меня боятся. Должны бояться и тебя.
– Я смогу за себя постоять, – проговорила ликвидатор, тронув потрепанный рукав блузки.
– Я знаю, – кивнула головой Танин.
Хотя данный ими обет запрещал им обзаводиться собственными семьями, Танин все еще помнила своих младших сестер, оставшихся в той, прежней жизни – угловатых, резких, своевольных и не таких красивых, как старшие сестры, за которыми они таскались повсюду как щенки. Но все равно их нельзя было не любить – и за их преданность, и за ревнивую любовь, и просто за то, что они были членами твоей семьи.
А теперь ее семьей была эта женщина-ликвидатор.
Танин пристально посмотрела на бумагу, будто слова, пока текст лежал в кармане, могли самопроизвольно изменить порядок. Конечно, так не могло произойти, и Танин вновь отправила листок на место. Она всегда знала, что вернет Книгу, хотя и не могла точно сказать,
Ликвидатор положила голову на плечо Танин.
– Во всяком случае, – сказала она, – спасибо!
Танин прислонилась щекой к голове, лежащей на ее плече, вдохнула запах меди и, закрыв глаза, проговорила:
– Не за что.
Глава 11
Мальчик в хижине
Сефия со Стрельцом наконец добрались до затянутых облаками лесов высоко в горах Камбали – последнего рубежа, за которым горный массив круто обрывался к северному побережью Оксини. Озера и реки, во множестве пересекавшие эти альпийские луга, привлекали стада оленей, а также охотившихся за ними больших кошек, так что недостатка в дичи не было. Три года назад Сефия приходила сюда вместе с Нин, которая торговала с местными охотниками, селившимися в разбросанных по горам хижинах. Прожив все свои годы в полном одиночестве, Сефия не знала, что можно делать с другими детьми, а потому, пока они бросали дротики и играли на мелкие медные монеты, она воровала их самые ценные безделушки. Нин поймала ее за этим и заставила всё вернуть, но, тем не менее, Сефия сохранила кусок кварца с венериным волосом, который, стоило посмотреть сквозь него на свет, сиял золотым
