зазвенели бутылками, соображая на стол.
— Рома, ты ни в чем не виноват, — неожиданно раздался рядом женский голос.
Я вздрогнул и открыл глаза. Это была Василиса. Она сидела в кресле напротив и выглядела — закачаешься.
— Почему все пытаются меня убедить в том, что я ни в чем не виноват? — мрачно спросил я.
— Потому что у тебя такой вид, словно ты себя винишь за все грехи человечества, — ответила она.
— Я считаю, что где-то что-то недоглядел, поэтому мы и попали в переплет. Но вот понять никак не могу, где ошибся.
— А я думаю, что ты действовал правильно. Просто ты видишь так картину мира, исходя из вводных, а они у тебя не полные. В то время как крыса, играющая против нас, обладает полной картиной мироздания. Поэтому ты все время на шаг позади него. И вовсе не из-за медлительности или ошибок, а потому что ты идешь ровно, а он опережает тебя. Ты делаешь шаг, а он два.
Василиса говорила с жаром, словно пыталась убедить незрячего в том что он может видеть. Но неожиданно от ее слов стало легче.
Тут и Кощей нарисовался. Он позвал нас на кухню, где была накрыта поляна.
Выпили по первой. Водка как вода пошла. Я даже не заметил, что выпил. Тут же Рогов налил по полной еще раз. После второй я почувствовал легкое охмеление. Обе рюмки выпили молча. Кощей, видно, все рассказал Рогову. Максим смотрел на нас со смешанными чувствами. Туг был и восторг, и горечь от потери. Мы все-таки еще не успели притереться как команда, стать друзьями, одной семьей. Для него Петр Евгеньевич Крюков был еще один погибший соратник, которых на его коротком пути сопротивленца было уже достаточно.
Из закуски на столе была копченая колбаса, соленые огурцы, селедка, утопающая в подсолнечном масле, лук кольцами и, конечно, черный хлеб. На плите стояла кастрюля, в которой варилась в кипящей воде картошка. И когда только ребята успели ее почистить? Или это домашняя заготовка Рогова?
Я съел пару кружков колбасы и закусил соленым огурцом. В голове сделалось тепло, но на душе оставалось так же погано. Впрочем, после разговора с Василисой жить было можно.
— Сегодня мы работали хорошо. Но я переоценил наши силы, поэтому получилось так, как получилось, — мрачно сказал я.
Ребята молчали. Но я чувствовал их поддержку.
— Кощей, налей, — попросил я.
Выпили по третьей.
Дальше потихоньку начался разговор. Ребята рассказывали о том, чем занимались до войны. Кощей рассказал, что преподавал в университете историю, специализировался на древнерусском периоде, в частности на феодальной междоусобице, предшествовавшей татаро-монгольскому нашествию. Василиса, как оказалось, была его студенткой. И во время учебы они не думали друг о друге, но сопротивление объединило их. Рогов рассказал, что до войны работал системщиком в крупной компании. Один из многих, кто обслуживал компьютеры серьезной фирмы. Он сразу заподозрил неладное, когда попытался проанализировать работу нейрофонов с точки зрения компьютерного специалиста. Пытался друзьям рассказать, но ему никто не верил.
Закончилась вторая бутылка водки. Я почти не слушал, о чем они говорят, пытаясь понять, кто предатель, как его найти и что я с ним буду делать.
Звонок оторвал меня от пьяных мыслей. Это был Шахматист. Вот уж с кем я сейчас точно не хотел разговаривать, так это с ним. Но пришлось ответить. Голос у координатора был как всегда невозмутимый. Но то ли спьяну, то ли по правде мне показалось, что он чем-то недоволен.
— Слушай внимательно, Гладиатор. Завтра вечером в шесть состоится совещание командиров Штаба Сопротивления. Ты должен быть. Я предупреждал, что готовится крупная операция. Твоя инициатива по попытке ареста Олега Кормчего ускорила процесс. Теперь командиры считают, что «кукловод» заляжет на дно и свернет сеть оружейников. Соответственно мы окажемся у разбитого корыта, как предрекал наше все. Было принято решение начать операцию уничтожения немедленно. Завтра ты узнаешь о сути операции, ее деталях и получишь свое задание.
— Я напортачил? Ты так считаешь? — спросил я заплетающимся языком.
— Ты делал свою работу. Тебя никто ни в чем не винит. У Петра Евгеньевича двое детей осталось и трое внуков, — зачем-то сообщил мне Шахматист.
На душе стало еще более тошно. Хотя, казалось, куда уж больше.
— Завтра я скину тебе на почту адрес встречи в кодировке. Ключ у Рогова. До свидания.
— И тебе не болеть, — сказал я коротким гудкам в трубку.
Ребята встревоженно смотрели на меня.
— Налей, — попросил я Кощея.
Он наполнил рюмки.
Мы выпили молча.
— Короче, завтра утром приводим себя в порядок. Мы втроем съездим в одно место, проверить версию. А вечером у меня дела. Не могу пока ничего конкретного сказать, но намечается серьезная заварушка. Надо быть готовым ко всему.
И мы снова выпили.
