И не следует забывать об этом.
– Да. Однажды я заболела… весна была. Сквозняки. И меня продуло.
…Сухой кашель, саднящее горло и неимоверно тяжелая голова, которую не удается оторвать от подушки, пусть бы Кэри и пытается. Лежать скучно.
Жарко.
И рубашка ее пропитывается потом, простыни становятся влажными, пахнут неприятно, а еще очень хочется пить, но в комнате никого. Нянечка, велев отдыхать, ушла. И вернется она не скоро. Кэри лежит…
– Он поймал для меня птицу. Сизого голубя, такого, знаешь, с кольцом на горле. И мне принес.
…Вошел без стука и велел:
– Руки дай.
А когда Кэри протянула – мокрые, непослушные, – сунул в них птицу.
– Это тебе.
Голубь показался ей огромным, но сидел он тихо, только головой дергал. И под пальцами Кэри часто-часто стучало птичье сердце. Она же гладила перья, оказавшиеся мягкими, и не знала, что делать дальше…
…Скрипнула половица под ногой, и Кэри, вздрогнув, обернулась.
Лакей. Кажется, его зовут Грегор, но может стать, что и Льюис. Кэри помнит его, массивного, мрачноватого полукровку в плохо сидящей ливрее. Он вечно хмур…
– Райгрэ, – не то Грегор, не то Льюис смотрел на Брокка, – вам просили передать. Срочно.
На подносе лежало письмо.
От кого? От кого бы ни было, но оно означало разлуку. И Брокк, взломав сургучную печать, пробежался по строкам. Нахмурился больше обычного и снова нос потер.
– Боюсь…
– Тебе пора?
Кэри не станет требовать объяснений, права не имеет. В конце концов, у него собственная жизнь, а у нее… у нее был чудесный день. И она придумает, чем заполнить одиночество вечера.
– Пора. К сожалению, мне придется уехать на несколько дней. Не скучай.
– Не буду.
– Теперь ты врешь.
– Нисколько. – У нее получилось скрыть огорчение за улыбкой. Несколько дней пустоты… много.
– Кэри, – он не спешил уходить и, присев рядом с ней, взял за руку, – пообещай, что, когда я вернусь, ты встретишь меня в том платье, которое будет по вкусу именно тебе. Пригласи портниху. Или выйди в город, прогуляйся по лавкам…
Возможно, она так и сделает.
– Только, пожалуйста, возьми с собой охрану. Я распоряжусь.
– Возьму.
– И не стесняйся в тратах. В конце концов, ты моя жена.
– И друг?
– Конечно. – Брокк отправил письмо в камин. – И друг.
Он возвышался над Кэри и как-то в одночасье сделался далеким, чужим.
– И Кэри, когда появится Ригер, деньги, сколько бы ни попросил, дай. Но если он посмеет тебе угрожать… или потребует чего-то кроме денег, не важно, пусть это будет сущий пустяк, к примеру, что-то кому-то передать, куда-то пойти, с кем-то встретиться…
– Я поняла…
– Умница. Не соглашайся. Будет настаивать – гони прочь. Ты в своем доме. Ясно?
Ее дом… возможно, когда-нибудь Кэри в это действительно поверит.
– Да… – И что сказать, когда слов почти не осталось? – До свидания.
Наверное, жена имела права поцеловать его на прощание, но…
– До встречи.
Брокк поклонился.
Жена?
Друг. Кэри постарается удержать себя в этой роли. Быть другом собственного мужа не так и плохо…
