Недоверие. И почти страх.
Смущение.
Надежда.
В этой девочке много всего, и, пожалуй, Дитар рада, что им выпало свести знакомство. Да и нынешний день будет не таким скучным.
– Пейте чай, не стоит обижать миссис Сэвидж. И попробуйте ее пирожные. Она страстно любит готовить, но мне почти ничего нельзя…
…вернее, любая пища, включая овсянку, приготовленную на пару, комом ложится в желудке.
– …а мисс Оливер вечно диету соблюдает.
…сухопарая, с вытянутым лицом, черты которого раз и навсегда застыли в уродливой маске недовольства. Она зачесывает волосы гладко, прячет под форменный чепец, и белый фартук с красной вертикальной полосой носит гордо, словно знамя.
Ей не понравится присутствие Кэри.
Это вызывающе неприлично.
Мисс Оливер крайне заботили приличия, и, быть может, поэтому к Дитар она относилась с брезгливой холодностью. Брокк разозлился бы, узнав, но… к чему ему лишние волнения? А Дитар лишь забавляет эта лицемерность.
– Он вам нравится? – Дитар все-таки взяла чашку, откуда только силы взялись.
Наклониться. И коснуться пальцами теплого фарфора. Поймать тонкую дужку ручки, витую и скользкую, с полосой полустертой позолоты.
Поднять, удивляясь немалому весу крохотной, казалось бы, чашки.
Поднести к губам, не расплескав.
Вдохнуть аромат… чай пахнет вишневыми веточками. И выходит, что миссис Сэвидж вновь экспериментировала. По вечерам она добавляет в заварку цветы ромашки и чабреца, утверждая, что это способствует сну. И мисс Оливер, пробуя напиток, брезгливо поджимает губы, но при том не снисходит до беседы… а миссис Сэвидж обижается, однако эта обида не длится дольше нескольких секунд.
Привычная жизнь маленького дома.
– Нравится, – очень тихо произнесла Кэри. – Он… замечательный.
Только упертый. И в себя не верит.
– Как ты обо мне узнала?
– Рассказали… подруги… не совсем подруги. – Она пробовала чай осторожно, точно опасалась, что миссис Сэвидж добавила в чашку мышьяку. – Мы встретились у Ворта… мисс Грай, она…
– Все обо всех знает?
– Да, – с облегчением выдохнула Кэри. – Она сказала, что вы… наверное, очень красивы… или знаете, как обращаться с мужчинами, если он вас так долго не бросает. И я подумала, что, быть может, вы расскажете мне о нем? Немного…
– А его вы спросить не пробовали?
Робкая улыбка.
И признание:
– Пробовала. Мы… как-то говорили и обо мне, и о нем. Он рассказывал о детстве… и еще много о чем…
Вот значит как? Легкий укол ревности и тут же смех: к кому ты ревнуешь, Дита? К этой девочке, у которой только-только начинается жизнь? Твоя ведь почти иссякла, и как знать, что ждет тебя за чертой. Ад ли, как утверждает мисс Оливер, потрясая черным псалтырем и призывая покаяться, или же чистилище, в которое истово верит миссис Сэвидж. Но уж точно не огненная жила первозданная, куда возвращаются псы, чтобы однажды возродиться вновь.
…пламя и кровь земли, так, кажется, говорил Брокк.
А мисс Оливер крестится ему в спину и полагает отродьем Дьявола.
– Но… я опасаюсь, что он не захочет говорить о Лэрдис.
Это имя заставило оцепенеть.
– Что вы о ней знаете?
Кэри выпрямилась и сложила руки на коленях.
– Мало. Я… не уверена, что могу верить тому, что слышала от других.
– Почему?
– Мне сказали, что мой муж был настолько влюблен в нее, что преследовал, домогался и… угрожал.
Теперь голос Кэри звенел от напряжения. А руки сжались в кулаки.
– Понимаете, я, возможно, и не слишком хорошо знаю своего мужа, но… он не похож на того, кто станет угрожать женщине.
– Почему?
