– Уходить. – Кейрен помнит.
Слышит, как медленно, пока еще медленно разворачиваются кольца огненной змеи.
– Надо… уходить…
Он пытается спешить, но силы уходят. Жила тянет их, и мучительно осознавать собственную беспомощность. Тело вновь плывет, размывается.
И не упасть получается лишь потому, что Таннис подставляет плечо.
Стыдно.
– Прости, – из горла вырывается рык, переходящий в скулеж.
– Все хорошо. Тебе просто надо отдохнуть, да?
…метаморфозы отвратительны. Кейрен видел, каково это со стороны, когда кожа вскипает живым железом, растягивается, поддаваясь растущим костям. Выворачиваются мышцы, и порой шкура лопается, чтобы выпустить полосы чешуи. Или она проступает снизу, и сама кожа, тонкая, человеческая, отслаивается белесой пленкой.
…и назад не лучше. А когда застыл на переломе…
…нельзя отдыхать. Огонь под домом.
– Посиди здесь. – Таннис пытается отцепить его руки. – Я схожу за твоим братом… он здесь, ты понимаешь? Его тоже надо забрать.
Райдо? Он ведь обещал помочь… и он тоже слышит, как хрустит гранит под нажимом огненной пружины. Насколько еще хватит?
– Здесь недалеко и…
Кейрен пойдет с ней. За ней, пусть и в животном облике, если жиле он больше по вкусу. Он не будет сопротивляться, главное – не отстать.
И хвост… куда все-таки хвост девается?
С кисточкой.
– Знаешь, я тебе не говорила, – рука Таннис лежит на холке, – в детстве я мечтала, что однажды заведу себе большую собаку…
Смеяться все еще больно, но само то, что Кейрен способен смеяться, – уже чудо.
И она чудо.
Рядом.
Колышутся черные юбки. Черный ей не к лицу, и в его мире, который вновь нарисован углем и мелом, Таннис – единственное яркое пятно. А она черный надела…
Неправильно.
…а идти и вправду недалеко.
Вот только дверь комнаты открыта настежь. И Райдо нет. След его свежий, но запах гари стирает его и другой, затхлый, пропитавший комнату насквозь…
…тварь забралась на кровать. Она вскарабкалась по гнилому столбику, замерев, прикрытая пыльными складками балдахина. И если бы не запах, Кейрен ее не увидел бы.
Он и не увидел. Не ее – движение, которое заставило вздыбить иглы и зарычать.
– Прочь. – Таннис дотянулась до старинного, весьма с виду увесистого канделябра. – Пшел отсюда.
Тварь, поняв, что обнаружена, зашипела. И из-под кровати высунулась еще одна… две… зашевелились портьеры…
…подземники охотятся стаями.
– Отступаем, да? – подхватив юбки, Таннис попятилась к двери. – Не надо только резких движений, да? Мы медленно… потихоньку…
Твари боялись.
У страха запах оранжереи, прелый и кислый, и в то же время невыносимо-цветочный, навязчивый. Твари боялись и поэтому были опасны.
Кейрен отступал.
Медленно… слишком медленно… они ведь тоже слышат, пусть не пламя, но землю, с которой успели сродниться за столетия.
Стон ее. И шелест обвала где-то глубоко внизу. Хрип подземной реки, которая столкнулась с огненной жилой и перестала существовать. Протяжный скрежет гранита, раздираемого паром…
…мягкий хруст подземных корней Шеффолк-холла.
Уходить надо быстро, но одно неверное движение, и стая бросится. Кейрен рычит, и они отползают, всего на несколько шагов… дом замирает. Исчезают вдруг звуки. И сам мир, прежде черно-белый, становится черным.
А потом белым, нестерпимо, ослепительно-белым…
…солнце на снегу.
Огонь по стенам. Они вспыхивают сразу, рассыпая веера белых брызг. И Таннис, роняя канделябр, шипит. Она прижимает обожженную руку ко рту, озирается… твари скулят, пытаясь уйти от огня, вернуться в комнату. Дом же, медленно, но верно оседает. Подвалы его наполняются пламенем…
