На нее, на всех прочих и… выбравшись на улицу, Таннис вдохнула терпкий дымный воздух.
Домой и…
…мальчишка налетел на нее, едва не сбив с ног.
– Простите, мистрис! – крикнул он, отскакивая.
Таннис едва успела за руку схватить. И кошелек свой из-за пазухи выдернула. Паренек раскрыл рот, чтобы заорать, но Таннис покачала головой, и он замолк.
– Есть хочешь?
– Пусти, не то хуже будет.
– Не дрожи, не сдам. – Таннис огляделась, приметив еще парочку оборванцев, замерших на углу. Нападать не станут, но и уходить не спешат, следят, чем дело закончится. – Есть, спрашиваю, хочешь?
– А че? Добренькая?
– Какая есть… – Она раскрыла кошелек и, вытащив банкноту, сунула. – На вот.
Благодарить не стал, но и шилом, которое сжимал в руке, не ударил. Схватил банкноту и сгинул.
Как ни странно, но происшествие это привело Таннис в отличное расположение духа. Она подняла воротник мехового пальто и раскрыла зонт. Снег пах городским дымом, да и квартал Жестянщиков, в котором, правда, давным-давно жестянщики не селились, располагался аккурат напротив старых мануфактур. Ныне они спрятались за пеленой тумана и снега, на той стороне реки.
В конце концов, на что она жалуется?
Жива. Здорова. При доме и… разве не исполнилась ее давняя мечта?
Почти.
И Таннис неторопливой походкой двинулась вниз по улице. Кейрен если и появится, то вечером, а значит, есть еще время… бездна времени, которое она не представляет, на что потратить.
Может, на книги?
Лавка старика Кассия занимала первый этаж доходного дома. В забранных узорчатыми решетками окнах отражалась улица, с людьми и лошадьми, бездомной собакой и стаей голубей, разжиревших, суетливых. Таннис остановилась, не без удовольствия разглядывая собственное отражение.
…и замерла.
Черная горловина улицы легла поверх книжных корешков. Беззвучно плыл кэб, запряженный тяжеловозом, и меж массивных копыт лошади сновали голуби…
…быть того не может.
Господин в сером пальто с каракулевым воротником дремал, опираясь на зонт-трость.
…он мертв.
Онемевшей рукой Таннис толкнула дверь. И очнулась от звука медного колокольчика… уже скрывшись в темном проеме, все-таки не выдержала, обернулась. Но кэб проехал, и Таннис увидела лишь широкую спину кучера в бесформенном мятом плаще.
…мертв. Он должен быть мертв!
Ей просто показалось.
Конечно, показалось… день сегодня был неспокойным, вот и мерещится всякое…
– Добрый день, мисс. – Старик Кассий сложил газету пополам. – Премного рад вас видеть.
– Добрый день.
Она все-таки смотрела вслед кэбу, убеждая себя, что нынешнее происшествие – не происшествие вовсе. Да и то, видела она господина мельком, издали, отраженного в магазинной витрине… и отражение искаженное. И мало ли в городе людей, похожих на Грента?
Немало.
– Что-то случилось? – заботливо осведомился Кассий. – Вы побледнели…
– Голова… кружится.
И вправду кружилась, а во рту пересохло от запоздалого страха.
Пустое.
Этак она в каждом встречном Грента видеть начнет… а он умер.
Наверное.
– Я… пожалуй, в другой раз загляну. – Таннис поняла, что, еще немного, и ей действительно станет дурно. Сам воздух в лавке, пропитанный запахами типографской краски, книжной пыли и чернил, вызывал головокружение.
– Погодите, милая, – старик Кассий торопливо надел пальто, подхватил тросточку и фетровую шляпу, – неужели вы полагаете, что я отпущу вас одну?
