В его изложении недавняя трагедия теряла театральную позолоту.
– Люди сами сунулись в Каменный лог.
– И что было дальше?
– А дальше они почти не солгали. Гуннар Стальной вскрыл жилы…
…истинное пламя получило свою жертву.
Таннис отвернулась от сцены. Почему-то сейчас она особенно остро чувствовала обман деревянных декораций и печальный снег живых лепестков, которые скоро станут грязью.
Чего ради?
Удовольствия? Игры? Памяти?
– И да, тогда Гуннар осадил город, а королева подписала мирный договор, признав его власть. Хочешь, я покажу тебе ее?
– Королеву?
Безумное предположение, но Кейрен, одержимый им, спешит. И Таннис приходится бежать, подхватив тяжелые юбки. Юбки путаются в ногах, и сами ноги становятся неуклюжи. А он вдруг останавливается и, схватив Таннис за руку, дергает.
– Тише. Она не любит, когда на нее смотрят… видишь?
Видит.
Холл театра пуст.
Желтый янтарь, белое пламя, в нем отраженное. И женщина-призрак. Ее сложно не заметить. Высокая, непомерно худая, издали она выглядит изможденной, едва ли не прозрачной. И платье лишь подчеркивает эту неестественную худобу.
Кружево. И шелк. Узкий крой с подбитыми ватой рукавами, закрывающими руки до кончиков пальцев. Крылья фижм и жесткое колесо воротника. Волосы ее зачесаны наверх и прикрыты крохотной, едва ли больше яблока, шляпкой.
– Она редко выходит из дому…
– Королева? – шепотом переспросила Таннис.
Женщина их не слышит. Она замерла в картинной позе, округлив плечи и руки разведя. Ладони ее раскрыты, они выделяются на белой ткани темными пятнами, и кончики пальцев соприкасаются.
– Ее праправнучка. – Кейрен тянет за собой, и Таннис отступает в полумрак коридора, пряча свое стыдное вдруг любопытство. – Говорят, она до сих пор хранит корону с проклятым алмазом…
Рядом с королевой, куда более жуткой, чем та, из-за которой развязалась театральная война, суетилась пухлая женщина в розовом, обильно украшенном рюшами платье. Она что-то говорила, то и дело оглядываясь. И вдруг замерла, с неестественной поспешностью отпрянув от королевы…
– Матушка, – этот голос заставил Таннис замереть, – прошу простить меня за промедление, экипаж подан…
Молодой человек в черном фрачном плаще набросил на плечи королевы шубу, столь огромную, что Таннис показалось – переломится. Королева устояла, кивнув благосклонно… но Таннис больше не видела ее.
Бледное, будто из мрамора высеченное лицо с тонкими чертами. Узкие губы. Несколько массивный нос и тяжеловатый подбородок. Аккуратный разрез глаз и такой до боли знакомый шрам на щеке… он почти и незаметен, и Таннис удивительно, что она этот шрам увидела.
Или показалось?
– Кто это?
– Освальд, герцог Шеффолк… правда, многие именуют его Принцем.
Освальд обернулся.
– Когда-нибудь, – добавил Кейрен вполголоса, – он станет королем…
Да, пожалуй.
Он всегда хотел стать королем, и… Таннис запоздало раскрыла веер, заслоняясь от ледяного чужого взгляда. Ей показалось.
Вновь.
День такой, что мертвецы оживают… плохая примета.
Глава 9
Шеффолк-холл медленно пробуждался к жизни. Нанятые работницы избавляли его от пыли и паутины, счищали копоть со стен, и лепнина обретала исконный белый цвет. На засиженных мухами потолках проступали фрески, покрытые вязью трещин. В спешном порядке чинились стены, покрывались новыми бумажными обоями, которые Марта полагала сущим баловством. Но тайком восхищалась, отрезала кусочки, которые привычно прятала в широких рукавах, а после уносила в комнату.
В ее комнатах скопилось немало пустых вещей.
…бестолковая женщина, пустоголовая, но безопасная. И Ульне привыкла к ней, а ныне, в потревоженной тишине Шеффолк-холла, привычка значила
