пришло к ней из мирового эфира.
За окном она видела Икса: он сидел, взяв собак на колени. Лицо у него блестело от пота, снег на пальто становился прозрачным и таял. Спок игриво прикусил ему руку – и это, похоже, его изумило. Неужели он никогда раньше не играл с собаками? В конце концов он догадался, чего добивается Спок. Он притворился, что кисти его рук – это птицы, и начал дразнить пса, заставляя их взлетать и пикировать чуть за пределами досягаемости.
Наверное, Икс понял, что за ним наблюдают. Он посмотрел в окно на Зою. Ее снова потряс его совершенно больной вид. Однако он вроде бы не просил о помощи, а сам ее предлагал. Может, он придумал, как вернуть их с братом домой? Потому что сейчас Зоя больше ни о чем другом думать не могла. Она встретилась с Иксом взглядом. Она не шевельнулась, не произнесла ни слова… но он кивнул.
После этого она видела только смазанные куски неба и деревья, которые словно проматывались на пленке в ускоренном режиме.
Икса ломало и крутило от какой-то неизвестной Зое болезни.
Но он перенес их домой.
Даже в темноте Зоя видела, что снег на дороге к дому был нетронут: сердце у нее упало при виде того, что мать до дома еще не добралась. Ей отчаянно хотелось ее увидеть, но, с другой стороны, ее отсутствие было очень кстати. Зоя не смогла бы объяснить, что за странная фигура доставила их домой, а потом – отказавшись от воды, крыши, перчаток, пледа и даже от вяленых овощей (а кто-то вообще согласился бы на вяленые овощи?) – удалилась в сторону леса.
Она в последний раз бросила взгляд на Икса и увидела, как он, шатаясь, сделал еще несколько шагов, а потом упал на одно колено в снег. Она приказала себе не смотреть.
Зоя открыла дверь дома, что было непросто со спящим Джоной на руках. С холодильника она сняла приклеенный листок с составленной матерью контактной информацией для полиции и, зажав его в зубах, поднялась по лестнице с братом.
Кроватка у Джоны была детская, в форме божьей коровки. Когда Зоя наконец уложила в нее брата, он моментально перевернулся на бок, не просыпаясь, и начал пускать слюни на подушку.
Она села с телефоном на пол у кровати Джоны и отправила полиции фотографию номеров с грузовика Стэна с сообщением: «Этот грузовик принадлежит мужчине, убившему Берта и Бетти Уоллес. Кочергой от их камина. Его зовут Стэн Как-то. Его грузовик и сейчас у их дома. Ему примерно 45+, рост около 180 см. Худой. Стрижка ежиком. Странная бровь. Пользуйтесь».
Отправив это письмо, она просмотрела кучу сообщений, которые наконец до нее дошли. Несколько было от Далласа (он был «на полном ходу», после того как «вырубился» на время бурана), от Вэл (которая вообще буран прозевала, потому что легла подремать) и от матери (которая была в панике). У Зои возникло ощущение, что мама ее бросила, но она невольно улыбнулась, читая поток сообщений: «Дороги жуткие. Даже из бакалеи не выбраться. Извини, Зо… По-прежнему ужас. Не давай Дж. перед сном хлопья. Предложи вафлю без глютена… Р-р-р! По радио объявили, что снегоочистители сегодня даже не выйдут. На гору не подняться… Я все еще в магазине! Поселюсь там навечно и буду есть химикаты и пестициды, как настоящая американка… У вас все ОК?.. Знаешь, если Дж. попросит хлопья, пусть ест… Господи, Руфус вывез меня на своем суровом грузовике, настоящий рыцарь. НЕТ, он в меня НЕ ВЛЮБЛЕН… я слышала! Лягу у него на диване… У вас все ОК?.. Не могу заснуть. Боюсь за вас. Дж. ел хлопья?»
Зоя задумалась о том, что написать в ответ.
«Мы в порядке, – написала она наконец. – Подробности потом. Дала Джоне чипсов, политых глазурью для торта. Круто, да? Руфус от тебя БЕЗ УМА. А теперь спи. Целую».
Зоя ненадолго вышла в чаты и «Инстаграмм», надеясь, что жизнь снова начнет казаться нормальной. Не начала. Да и как она станет нормальной со Стэном, Иксом и прорубью в озере?
Она прошла по коридору к себе в комнату и остановилась в дверях, усталая и выбитая из колеи. На стене в ногах ее кровати висела фотография, где они с отцом во время одного из спусков в пещеры. На них были летные костюмы, купленные в военторге в Уайтфише по 17 долларов за штуку. У Зои на лбу был фонарь на батарейках. Ее папа, как настоящий мужик, пользовался старомодным карбидным фонарем, похожим на миниатюрную паяльную лампу. На фото у него была широкая безумная улыбка и дико взлохмаченные волосы. Папа всегда был лохматым: он называл свою шевелюру «салатом».
Зоя услышала голос Стэна, который мерзким пятном расплывался у нее в голове: «Ты его почти не знала. А потом он погиб в какой-то чертовой пещере. И никто даже не потрудился вытащить его тело. Что вы за люди такие?»
Эти слова метались у нее в голове, словно птицы, гоняющиеся друг за другом.
Разве это она виновата в том, что плохо знала отца? Его вечно не было дома! Зоя вынуждена была все больше и больше полагаться на маму. Мама бросила медицинский институт и работала сразу на нескольких работах, чтобы содержать семью, а Зоин папа то появлялся, то исчезал. Она все силы бросила на материнство и растила детей стойкими и сильными. Когда Зоя была совсем малышкой, мама надевала на нее комбинезончики с надписями «ГЕРОЙ» и «ЗАЩИТНИК». Пусть отцовская любовь и была похожа на свечу или фонарь, мамина была лучше: она никогда не гасла.
Зоя устала до отупения, хоть на часах и было всего 9.30. Она сняла одежду. Казалось, что все тело испачкано и избито. Ноги покрывала колкая щетина, изо рта рази-ло, в плечи больно врезались лямки лифчика. Ей надо было бы принять душ, почистить зубы… сделать хоть что-то. Вот только сегодня она больше ни на что не была способна. Она рухнула в постель как подстреленная.
