– Ты не умеешь читать?
Икс едва заметно кивнул.
– И писать, – ответил он. – И рисовать, как я сейчас понял.
Икс знал, что Зоина мать сейчас уставилась на него. Она возмущена? Испугана? Она придумывает, как изолировать его от своих детей? Он боялся повернуться к ней и потому не знал.
– Я могу показать тебе, как это делается, – предложил Джона. – На самом деле это не так уж трудно.
– Спасибо, – сказал Икс.
Зоя осторожно вытащила листок у него из пальцев, чтобы прочесть вопрос вслух. Ее голос слабо дрожал: Икс понял, что она тоже нервничает.
– Почему тебя отправили в Низины? – прочла она. – Ты кого-то убил? Может, ты убил целую кучу людей… типа, катапультой?
– Это мой! – объявил Джона.
– Знаем, – ответила ему Зоя.
Икс вздохнул.
– Я понимаю, что звучит невероятно, – сказал он, – но я не совершал преступлений. Меня даже ни в одном не обвиняли. Я готов поклясться в этом чем угодно.
Сидящая в дальней части гостиной Зоина мать кашлянула – казалось, совершенно в этом не нуждаясь.
– Извините, – сказала она, – но вы правы: это звучит невероятно.
– Прекрати, ма! – потребовала Зоя.
– Не осуждай свою мать ради меня, – сказал Икс. – Это ее дом. И я видел от нее только добро.
– Спасибо, Икс, – откликнулась Зоина мать.
Его в первый раз назвали по имени. Даже в этой неприятной ситуации ему понравилось, как оно прозвучало. Благодаря нему он почувствовал себя собранным, целиком представленным, словно картина, попавшая в фокус.
– Я много читала о религии, когда папа моих ребят умер, – продолжила разговор Зоина мать, – и во всех нашлось нечто такое, что мне помогло. Я сейчас похожа на живой и говорящий стикер «Сосуществуйте!». – Она помолчала. – Извините, но… я ни разу не слышала, чтобы люди попали в ад без всякой причины.
Зоя забрала миску с колен Икса и сердито грохнула ее на журнальный столик, где она шумно завибрировала.
– Это была плохая мысль, – отрезала она. – Мы закончили.
– Нет, – возразил Икс. – Твоя мать права: никого не отправляют в Низины без причины.
Тут он повернулся к Зоиной матери и поймал ее взгляд.
– Но, видите ли, меня не отправляли в Низины, – добавил он. – Я там родился.
Все молчали, переваривая слова Икса. Единственным звуком был отдаленный лай Спока и Ухуры. Иксу было крайне неприятно произносить эту фразу, но теперь он почему-то почувствовал себя более свободным.
Зоя протянула руку к миске.
– Дико быть трехсотлетним или сколько там? – зачитала она.
Ко всеобщему изумлению, Икс рассмеялся.
– А это чей вопрос? – поинтересовался он, обводя взглядом присутствующих.
– Мой, – призналась Зоя. – Не обижайся, но ты говоришь, как Беовульф[3].
Джона захихикал.
– Волки не говорят, Зоя! – сказал он, но тут же неуверенно повернулся к Иксу: – Правда ведь?
– Полагаю, что нет, – ответил Икс. – Что до моего возраста… Я был совсем щенком, когда женщина, которую мы зовем Рвач, начала обучать меня охоте за преступниками. Многие годы ее голос оставался единственным, который я слышал, так что, наверное, я привык говорить, как она, – а ее вырвали из вашего мира почти двести лет назад.
– Тогда сколько лет тебе? – уточнила Зоя.
Икс услышал в ее словах напряженность, словно этот вопрос для нее был важнее, чем для остальных.
– Рвач говорит, что мне двадцать, – сказал он.
– Двадцать? – переспросила Зоя. – Правда?
– Да, – подтвердил Икс. – Единственное, что может заставить меня сомневаться в ее словах, – это то, что она почти сумасшедшая.
– Ого, двадцать! – выпалила Зоя. – Если хочешь, я помогу тебе подать заявление в колледж.
Икс опознал это как «ляп» и не стал ничего говорить.
Зоя развернула еще один вопрос.
