— Говорит Чингиз. Разведали северную окраину деревни. Никто не живет. Живут только в центральной части. Нет, еще не посчитали… На въезде с трассы баррикада из шин. Оттого и задержались…
В ответ понеслась целая тирада раздражённых фраз.
— Виноваты… — голос брутального разведчика тоже приобрел заискивающие интонации. — Заставим местных разобрать! Сами продолжаем движение на юг, обстановку оценим. Есть!
Разговор оборвался. Видимо его прервали на той стороне.
— Еще раз, — Шонхор опять повернулся к Димону, спрятав антенну и убрав рацию в карман. — Послезавтра в семь мы заедем в село. Семь утра. К этому времени приберитесь. И разберите эту хрень на въезде. Она нам мешает.
Он указал на главную улицу, раньше носившую имя Пролетарская. Баррикаду рядом с бывшим постом ГАИ отсюда не было видно, но речь шла о ней.
Окурок хотел было сказать, что ее построили местные еще пятьдесят лет назад в самом начале Зимы, когда непонятно было, чего дальше ждать и с кем воевать. Из покрышек, досок, шлакоблоков и листового железа. Называли они ее «блокпост» и одно время даже дежурили на ней с ружьями. Потом, когда деревню закабалили, на ней стояли люди Гогиного папаши — собирали дань. Уже с «калашами». А потом, когда тот скопытился, наследник и его «быки» совсем обленились. И дань теперь требовалось свозить к ним на хату. Эдик приезжал в село всего несколько раз в год, чтоб посчитать народ по головам и отобрать по дворам вещи, которые ему приглянулись. Но такие подробности вряд ли заинтересовали бы этих крутых ребят.
— Крупный мусор с главной дороги тоже убрать, — начал загибать пальцы в кожаной перчатке калмык. — Стекла, гвозди вымести, руками собрать. Не дай бог шину пропорем — сожрать заставим. Срач во дворах, которые выходят к дороге, тоже уберите. Заборы там подновите. Выберете двадцать лучших и просторных хат, и пусть люди вещи собирают. Полы и стены помойте, чтоб чисто было. Мы туда вселимся. Простые бойцы в палатках пока поживут, а дома для командиров. Так что не оплошайте. А когда закончите — приходите к половине седьмого к дороге. Одеться всем при параде… В лучшие тряпки. Будете встречать войско Его превосходительства товарища Уполномоченного. И радоваться. Ручками махать, когда он поедет на своей большой машине. Иначе он будет злой. Совсем злой. А вы же не хотите увидеть его злым, да?
Окурок смиренно кивнул. Он и вправду не хотел.
Он уже не очень рад был смене хозяев. Прежний, по крайней мере, не убивал их за просто так, и они знали, чего от него ждать. Но вроде суток должно хватить, чтоб прибраться.
Гости повернулись и пошли к припаркованной в углу дворика машине.
— А можно вопрос? — шалея от собственной смелости, крикнул им вслед Окурок. — Вы кто такие, господа хорошие?
— Да я тебе щас дам вопрос! — проревел Чингиз медведем, развернувшись на пол-оборота и кладя руку на ремень, на котором висел автомат. — Ты кто такой, чтоб вопросы задавать? Сказали — иди, делай.
— Остынь, брателло, — узкоглазый положил руку на плечо товарищу. — Нормальный вопрос у товарища. Дружбан, меня зовут Шонхор, это по- вашему — Кречет. Такой большой хищный птичка. Фамилия — Борманжинов. Я из Калмыкии. Это тут на юге, не сильно далеко. Но вообще у нас в отряде пацаны из разных мест. И из Центра, и с Дона, и с Кавказа. Я — зам по тылу. Это типа завхоза, но круче. Мы армия СэЧэПэ.
В ответ на недоумевающий взгляд Окурка он пояснил:
— Сахалинского чрезвычайного правительства. А этот крутой воин — командир разведроты. Зовут Федор Игоревич, а позывной его Чингиз. Это в честь великого завоевателя древности. Мы служим господину-товарищу Уполномоченному.
— Иванову? — переспросил потрясенный Димон. — Виктору Иванову?
— Ему самому, — ответил с нотками гордости калмык.
Так это не сказки! И большая орда действительно пришла. А это означало, что — к худу или к добру — но их жизнь изменится навсегда.
Окурок не был дураком и вслух возражать не стал, но про себя отметил — ему суют лапшу в уши. Несмотря на то, что академий и даже школ он не кончал, чутьем он понимал — нет никакого правительства давно. Уже лет пятьдесят. Да и Сахалина, скорее всего, тоже нет, или там никто не живет. Где он вообще, этот остров? Рядом с япошками или рядом с турками? Димон попытался вспомнить карту, но память не сохранила те краткие уроки, которые ему давала мать по старым учебникам. Гораздо более ценным казалось научиться ловить рыбу, ставить ловушки на зайцев, шилом, иглой и суровой нитью чинить обувь и одежду… Отбиваться от зверей — двуногих и четвероногих.
Вроде где-то на юге это. Далеко. Никто оттуда бы не добрался по суше.
Конечно, они тоже банда, эти «сахалинцы». Но большая, сильная и организованная. Вон как у них снаряжение подогнано. И какой камуфляж! И какая тачка! И оружие — одного взгляда на их автоматы Окурку хватило, чтоб понять — люди Гоги были им не ровня. А уж артиллерия, которой они шибанули по Гогиному дворцу… даже если промахнулись.
Одно их название говорило о многом. СЧП. Просто музыка. Надо быть грамотным, чтоб такое придумать. Значит, их вожак и кто-то рядом с ним — люди головастые. Все бригады, которые приходили до этого, обычно называли себя по имени населенного пункта, откуда родом были или где вместе сошлись, или где у них лагерь был. Типа саранские, самарские, волжские. Разве что «бешеные» назывались просто «бешеными».
