– Он мне очень нравился.
– О Мод, Мод! Ну, что же случилось дальше?
– Затем он поцеловал меня ещё несколько раз.
– Ну конечно, если ты сама его поцеловала, то что же ему оставалось делать! А потом?
– Фрэнк, я, право, не могу.
– Нет, ради бога, говори. Я готов ко всему.
– Ну хорошо. Тогда, пожалуйста, сядь и не бегай так по комнате. Я только раздражаю тебя.
– Ну вот, я сел. Видишь, я совсем спокоен. Что же произошло потом?
– Он предложил мне сесть к нему на колени.
– Вот как!
– Фрэнк, да ты квакаешь, точно лягушка! – Мод начала смеяться.
– Я очень рад, что тебе всё это представляется смешным. Ну, что же дальше? Ты, конечно, уступила его скромной и вполне понятной просьбе и села к нему на колени.
– Да, Фрэнк, я так и сделала.
– Господи боже!
– Не раздражайся так, дорогой.
– Ты хочешь, чтобы я спокойно слушал о том, как ты сидела на коленях у этого негодяя?
– Ну что же я могла ещё сделать?
– Что сделать? Ты могла закричать, могла позвонить прислуге, могла ударить его. Наконец, ты, оскорблённая в лучших чувствах, могла встать и выйти из комнаты.
– Для меня это было не так-то легко.
– Он держал тебя?
– Да.
– О, если бы я был там!
– Была и другая причина.
– Какая?
– Видишь ли, в то время я ещё довольно плохо ходила. Мне было всего три года.
Несколько минут Фрэнк сидел неподвижно, с широко раскрытыми глазами.
– Несчастная! – проговорил он наконец, тяжело переводя дух.
– Мой милый мальчик! Если бы ты знал, насколько лучше я себя теперь чувствую.
– Чудовище!
– Мне нужно было расквитаться с тобой за моих сорок предшественниц. Старый ловелас! Но я всё-таки немного помучила тебя, ведь верно?
– Да я весь в холодном поту! Это был какой-то кошмар. О Мод, как ты только могла?
– Это было прелестно.
– Это было ужасно!
– И как ты ревновал, о, я очень рада и нисколько не раскаиваюсь.
Фрэнк мягко обнял жену за талию.
– Мне кажется, – заметил он, – я даже и не подозревал…
Но тут с подносом в руках в комнату вошла прислуга.
Двигатель Брауна – Перикорда
Был холодный, туманный майский вечер; кругом царила густая мгла, уличные фонари на Стрэнде казались слабыми мерцающими точками, и даже залитые электрическим светом окна магазинов в густом тумане выглядели всего лишь бледными светлыми пятнами. Высокие дома, длинным рядом тянущиеся к набережной, стояли мрачные и по большей части неосвещённые, и только в одном доме три больших окна на третьем этаже ярко светились во мгле, изливая целые потоки ослепительного электрического света. Прохожие невольно подымали головы и указывали друг другу на эти ярко освещённые окна.
То были окна квартиры инженера-электротехника и изобретателя Фрэнсиса Перикорда. Свет в его рабочем кабинете, горящий в столь поздний час, свидетельствовал об упорной энергии и неустанной работе этого человека, быстро продвигающегося к высшим достижениям на избранном поприще.
Если бы прохожие могли заглянуть в его кабинет, они увидели бы там двух мужчин; один был сам Перикорд, человек с профилем хищной птицы, нервный брюнет с худощавой угловатой фигурой. В нём безошибочно угадывалось кельтское происхождение. Другой – крепкий, дородный мужчина с
