– Вы думаете, он был обезглавлен?
– Разумеется. Если убит, так и обезглавлен.
– Послушайте, Мортимер, ведь одни дервиши гнались за ним, а другие подстерегли его в ложбине? Стало быть, у них несколько маленьких партий.
– По всей вероятности, так.
– А почему вы написали, что он изувечен?
– Мне не впервой воевать с арабами. Они всегда уродуют трупы.
– Но куда вы собираетесь, Мортимер?
– В Саррас.
– И я с вами! – воскликнул Скотт.
Энерли в каком-то остолбенении наблюдал за товарищами. Ликуя по случаю важных новостей, эти люди, по-видимому, совершенно забывали о собственном положении. И они сами, и их лагерь, и их слуги находились в пасти льва.
Пока корреспонденты разговаривали, в воздухе раздался жёсткий, неприятный звук выстрелов: «Тра-та-та-та-та!» И пули засвистели над их головами, сбивая листву с пальм. Испуганные слуги – их было шестеро – забегали взад и вперёд.
Командование принял на себя невозмутимый Мортимер. Скотт был слишком горяч для всего этого. Он трепетал в предвкушении важных событий, которые можно протелеграфировать. Холодный, суровый Мортимер скоро образумил перепуганных слуг.
– Тали хенна! Эгри! – кричал он. – Коего чёрта вы испугались? Поставьте вперёд верблюдов! Так. Под ноги к ним поставьте ящики и чемоданы. Киэс! Или вы не слыхали никогда свиста пуль? Ослов ставьте вот сюда! Пони отведите назад. Не нужно, чтобы в них попали пули. Ну, эти арабы стреляют ещё хуже, чем десять лет назад.
– Однако вот этот выстрел удачен, – произнёс Скотт. Совсем близко раздалось шлёпанье, точно в воду упал камень.
– В кого попала пуля?
– А вон в того чёрного верблюда, который жуёт жвачку.
Пока Скотт говорил, животное, продолжая жевать, положило шею на песок и закрыло свои большие чёрные глаза.
– Этот выстрел стоит мне пятнадцать фунтов, – скорбно сказал Мортимер. – А как вы думаете, сколько их тут против нас?
– Мне кажется, четверо.
– Да, стреляют две безингеровские винтовки. Но здесь могут быть и копьеносцы.
– Не думаю. Это просто маленькая партия стрелков. Кстати, Энерли, вы никогда ещё не были под огнём?
– Никогда, – ответил молодой журналист, чувствовавший страшный нервный подъём.
– Любовь, бедность и война – вот три вещи, которые должен испытать всякий, кто желает жить полной жизнью. Подайте-ка мне эти патроны. И заметьте, Энерли, боевое крещение, получаемое вами, очень снисходительно. Сидя за этими верблюдами, вы находитесь в такой же безопасности, как если бы вы сидели в курилке литературного клуба.
– Да, здесь безопасно, но не комфортабельно, – произнёс Скотт. – Теперь бы хорошо выпить виски с сельтерской водой. Но, право, Мортимер, нам везёт. Подумайте, что скажет генерал, когда он узнает, что первое сражение выдержал отряд прессы. Подумайте-ка о представителе «Рейтера»! Он-то торопился в авангард!
– И пенсовые джентльмены тоже останутся с носом. Как на потеху, они безнадёжно опоздали.
– Ей-богу, эта пуля, кажется, убила кусавшего меня москита!
– Один из ослов тоже убит.
– Ну, уж это совсем скверно! Как мы теперь повезём наш багаж в Хартум?
– Не огорчайтесь, мой милый. Вы разве забыли, какие великолепные телеграммы мы пошлём в газеты? Я точно вижу напечатанные жирным шрифтом заголовки! «Нападение на коммуникационную линию. Убийство британского инженера. Нападение на представителей прессы». Разве это не здорово?
– А вот интересно, какой будет следующий заголовок, – произнёс Энерли.
– «Ранение нашего собственного корреспондента!» – воскликнул Скотт, падая на спину.
Но он тотчас же собрался с силами, встал и произнёс:
– Пустяки, они меня только слегка щёлкнули по колену. Однако становится жарковато, и я, пожалуй, признаю, что в литературном клубе в настоящую минуту лучше, чем здесь.
– У меня есть пластырь, если хотите.
– Пластырь потом, а теперь нам предстоит маленькое удовольствие: они нас, наверное, атакуют.
– И то: они приближаются.
– У меня превосходный револьвер, но, к сожалению, он сильно отдаёт. Право слово, если мне нужно подлечить какому-нибудь негодяю пищеварение, я всегда целю ему в ноги. Боже мой! Они погубили наш котёл!
