Эльминстер в ярости

— Включая разрешения Короны! - грубым голосом добавил Хелмур Феррад, ювелир и кондитер.

Мрауксун кивнул.

— Включая разрешения Короны — которые приезжают из самого Арабеля или Сюзейла. Кроме того, нас всё больше удручает, как бы это сказать, неадекватная защита, предоставляемая нам Короной. Мы почти ничего не знаем об этих бедах, о которых вы только что упоминали! Я имею в виду разбойников, которые годами нас беспокоят. Я даже не вспомню, сколько лет Звери Броудшильда похищают наших козлов и овец, и они становятся всё смелее, поскольку пурпурные драконы и все королевские лазутчики, похоже, не способны даже разыскать их, не говоря уже о том, чтобы остановить! Боги, сейчас они похищают даже быков! Быков, прямо из загонов и конюшен! Мы — весь Иммерфорд — желаем знать вот что: что вы собираетесь с этим делать?

Прежде чем Дурнкаскин смог ответить хоть что-нибудь, самый низкорослый из бюргеров, гном-колёсник Аскалан Ларклоукс, протолкался через более высоких людей и проворчал:

— Слушайте хорошенько, лорд Дурнкаскин: от этого зависит наша непрекращающаяся верность королю Форилу Обарскиру. От того, насколько хорошо вы и ваши офицеры Короны справитесь с расследованием этих убийств в Ирлингстаре — включая то, как в этом расследовании обойдутся с жителями Иммерфорда. Не только с кухонной прислугой, которая была отсюда родом, имейте в виду! В том замке заперты добрые — и известные — люди Иммерфорда! Юные лорды Корнин Райзингброук и Ярланд Эмфлейм были заточены всего лишь за то, что сказали несколько неразумных слов о Короне и пытались заключить торговые союзы в Сембии, не сообщив каким-то высокомерным дворцовым чинушам, что они намереваются предпринять!

Дурнкаскин кивнул, стиснув зубы. Боги, как же его раны ноют!

— Я прекрасно помню об этих лордах, добрые сэры, и желаю, чтобы они как можно быстрее оказались на свободе и вернулись в Иммерфорд. Я лишь надеюсь, что их комментарии, открыто взывавшие к непокорности, были ошибками юности, а не твёрдыми убеждениями — поскольку, как любой верный слуга Короны, я должен соблюдать закон, и согласно закону обходиться со всеми одинаково.

Среди бюргеров раздалось шумное фырканье. Они не хуже Дурнкаскина знали, что с обладателями лучшего происхождения или высокого положения, или владельцами звонкой монеты закон обходился намного лучше, чем с чужеземцами, бедняками или крестьянами без связей. В Иммерфорде все слышали о юношах, которых вынудили вступить в ряды драконов после того, как те не смогли расплатиться с долгами или были пойманы на каком-то мелком преступлении, и за последние лет тридцать или около того общее мнение о солдатах медленно сменилось с «наших верных защитников» к чему-то более похожему на «знакомые дьяволы у нашего порога, которых приходится терпеть».

Дурнкаскин посмотрел на их лица и понял, что они хотят услышать, что он должен сказать.

— Добрые сэры, я лично обещаю вам, и пусть вместе с вами боги будут свидетелями — я сделаю всё, что в моих силах, всё, чтобы разыскать убийцу или убийц, чтобы выяснить все причины их преступления, и чтобы подобающим образом их покарать. Будут созваны боевые маги, я потребую любой необходимой помощи у короля, и эти ужасные убийства не будут забыты, к ним не отнесутся спустя рукава и не простят, кем бы убийца или убийцы ни оказались. Я клянусь вам.

Они кивнули и снова забормотали, похоже, уже чуть-чуть дружелюбнее. Такой язык они понимали — простую речь, которая вызывала у них доверие. Дурнкаскин протянул им руку, пустой ладонью вверх, как нищий, просящий милостыню.

— Мне нужно, чтобы вы проявили терпение, чтобы доверились мне — а взамен я обещаю довериться вам, когда расследование будет окончено и наступит час рассказать вам то, что удалось узнать. Я снова приглашу вас в этот кабинет и расскажу всё.

— Ну что ж, - заговорил Халстон-бондарь. - Уже много дней я не слышал такой искренней речи. Такой, с которой без раздумий готов согласиться.

И он протянул длинную руку, чтобы твёрдо пожать руку Дурнкаскина, тем самым заставив товарищей поспешить сделать то же самое. Королевский лорд вышел из-за стола, чтобы обменяться рукопожатием с каждым бюргером, и с помощью медленных шагов вперёд смог начать оттеснять их к двери кабинета.

Они высыпались наружу, взволнованно беседуя о славных парнях Райзингброуке и Эмфлейме, зловещих Совиных Владыках и этих ублюдках-ворах из Зверей. Дурнкаскин вышел с ними, хлопая по спинам и раздавая обещания, но держался твёрдо до тех пор, пока они не оказались внизу на лестнице.

Возвратившись в свой кабинет, он позволил себе роскошь надолго и от всего сердца закатить глаза. Все его сёстры захихикали бы, завидев это. В отчаянии он решил послать в Ирлингстар неудачников из своей местной команды боевых волшебников. Лучше уж скверные следователи, чем вообще никаких.

Снова усевшись за стол и принявшись мрачно изучать карту, когда в поле зрения не оказалось никого поблизости, кто мог бы подслушать, он прошептал себе под нос:

— Это последние трое стларновых магов, которых я с готовностью пошлю куда угодно — кроме изгнания, разве что — чтобы досаждали там кому-то другому. И да помогут нам все боги на небесах, я пошлю их в тюрьму, где на свободе гуляет убийца.

Он немного посветлел.

— Может быть, они обеспечат ему новые жертвы.

Затем его взгляд наткнулся на бумаги, засыпавшие пол, и снова помрачнел.