– Получаса хватит, чтобы закончить дела – это он, конечно, удивительный оптимист, – мрачно заметил я.
Джуффин уставился на меня так словно впервые увидел – что за посторонний тип в моем кабинете? Откуда взялся? С какой целью тут сидит? Наконец улыбнулся:
– А, ну конечно. Ты решил, что Мастер Гэйшери просто предположил, будто нам хватит получаса? Нет, он не предположил, а сказал, что так будет. И теперь будет именно так. Наконец-то он захотел нам помочь. Лучше поздно, чем…
«Кажется я крупно влип», – раздался в моей голове голос Нумминориха. А больше он ничего не сказал. Человеку, который влип по-настоящему крупно, такая лаконичность вполне простительна. Но кому от этого легче, мать его.
– Нумминорих в беде, – сказал я вслух. – Попробую добраться до него Темным Путем.
Не стал добавлять: «А вы за мной, по моему следу». Эти двое примерно в три миллиарда раз умней и опытней. Что им делать, сами сообразят.
«Где-нибудь в Ехо рядом с Нумминорихом Кутой» – такой невнятный у меня на этот раз вышел заказ. Но, к счастью, метод, любезно изобретенный для меня леди Тайярой, все равно сработал. Я все-таки очень везучий.
Ну или наоборот.
Теперь, задним числом, я могу собрать воедино фрагменты обрывочных впечатлений и вспомнить, что очутился в просторной даже по столичным меркам комнате с неожиданно низким потолком и очень маленькими окнами, освещенной всего одним крошечным газовым светильником, мерцавшим в дальнем углу; кажется, там стоял какой-то громоздкий шкаф, возможно, была обычная для столичных квартир кровать, то есть, огромный мягкий матрас, а может быть обнявшаяся пара сидела прямо на полу. Таких деталей я и в более спокойной обстановке обычно не различаю, а тогда мне точно было не до них, потому что единственной деталью, которая меня в тот момент интересовала, был небольшой сияющий огненно-белый шар, который как-то неестественно медленно плыл по воздуху, удаляясь от пары и приближаясь к темному силуэту в дальнем углу.
Силуэт я опознал сразу, не глазами, не разумом, а чутьем или даже инстинктом: ясно, что это Нумминорих. Воздух вокруг него звенел от невыносимого напряжения, и я понял, что он усилием воли пытается оттолкнуть летящий к нему Смертный Шар – не такой, как обычно у меня получается, а нормальный классический Смертный Шар, идеальное орудие магического убийства, доступное всем мало-мальски могущественным колдунам. Но что его возможно остановить или хотя бы замедлить, я прежде не знал. Нумминорих, подозреваю, тоже не знал, просто оказавшись в безвыходной ситуации, мы все обычно обнаруживаем, что способны на невозможное. Другое дело, что даже невозможного не всегда достаточно для спасения. Когда как.
Не знаю, сколько бы он еще продержался; впрочем, счет в любом случае шел на секунды: вот-вот хозяин Смертного Шара поймет, что дело движется подозрительно вяло, и сразу метнет второй. Я бы сам на его месте так сделал. И вообще любой.
Однако мое появление отвлекло Нумминориха. Он обрадовался, а нет ничего хуже, чем обрадоваться счастливому спасению до того, как оно произошло. Белая шаровая молния приободрилась и полетела к нему с нормальной для молнии скоростью. То есть гораздо быстрее, чем глазом моргнуть.
О дальнейших событиях можно долго рассказывать, но уместились они в какую-то долю секунды: я понял, что все пропало, и одновременно метнулся навстречу этому Смертному Шару, буквально втиснулся между ним и Нумминорихом, торжествующе подумал: «Успел» – и только потом осознал, что именно я успел.
Беда в том, что меня так давно никто всерьез не пытался убить, что я вообще перестал учитывать такую возможность. А зря.
Время – самая немилосердная стихия, движение его потока не остановить никаким усилием воли, даже хорошо тренированной, хоть взорвись. Но оно течет, а не скачет, поэтому между тем моментом, когда тебя убили, и тем, когда ты умер, обязательно есть небольшой промежуток. И в этот промежуток можно довольно много вместить.
Например, понять, что уже не успеешь сбежать на Темную Сторону, даже одним легким шагом – непосильная задача для почти мертвеца. И одновременно – не подумать, а просто вспомнить, как будто всю жизнь зубрил это правило, никем до тебя не сформулированное, но сейчас очевидное: Темная Сторона может прийти за тобой сама. И увидеть – не глазами, а каким-то тайным внутренним зрением – ее приближение. Темная Сторона накрыла меня и все остальное, как гигантская, изнутри, из самой глубины сердца пришедшая волна.
Пока мое угасающее сознание ликовало, что умрет не где попало, а дома, на Темной Стороне, где ему самое место, тело, которое такой расклад совершенно не устраивал, успело выпалить: «Спаси меня!» – и уцелеть.
Потом, вечность, то есть еще секунду спустя, я уже вполне сознательно произнес: «Хочу остаться живым». Не уверен, что это было так уж необходимо, но в некоторых вопросах экономия неуместна. Я и в третий раз сказал, уже по всей форме: «Быть живым, невредимым и целым я хочу». И только после этого понял, что хватит, да и то потому, что мне прямо в лицо коротко, весело и одновременно сердито дунул ярко-малиновый ветер, слишком холодный для Темной Стороны, как оплеуху отвесил: «Остановись, успокойся, остынь». Это был, надо думать, совершенно новый уровень наших с Темной Стороной отношений: получить от нее по морде я до сих пор даже не мечтал. Но в себя пришел мгновенно. Таково целительное воздействие ледяных оплеух.
Вот примерно тогда и раздался крик, да такой душераздирающий, что я инстинктивно заткнул уши, но это не помогло. Крик не сделался ни тише, ни благозвучней. Он был настолько ужасен, что я даже сперва подумал, это кричит моя смерть – от обиды, что осталась без добычи. А потом различил два голоса, мужской и женский, и решил, что сюда заявился Гэйшери. Очень мило с его стороны составить мне компанию, но зачем так невыносимо орать?
– Смотри, они исчезают, – сказал Нумминорих.
