– Зачем он вышел в коридор? Это же гарантированно привлекает внимание. Если бы исчез, не сходя с места, вполне возможно, никто бы и не заметил. По крайней мере, не сразу…
Шурф явно был разочарован.
– А, ну это как раз понятно. Просто кабинет Великого Магистра устроен таким образом, что колдовать тут не может никто, кроме него. То есть, меня.
– Никто? – недоверчиво переспросил я, буквально только что отменивший заклинание невидимости, которое перед этим прямо здесь и применил. А потом еще и на потолке сидел – не бог весть какое великое чудо, но все-таки тоже магия. Угуландская. Очевидная. Сорок, если не ошибаюсь, седьмая ступень.
– Никто, – подтвердил Шурф. – Ты, извини уж, не в счет. Ты даже на Сотофину территорию вламываешься без приглашения, как будто нет ее знаменитого защитного барьера, который сам Лойсо Пондохва в свое время одолеть не смог. Не знаю, почему так. Может быть, в силу твоей никому толком непонятной природы, а может быть потому, что и я, и Сотофа так тобой очарованы, что в глубине души заранее готовы позволить тебе творить что угодно. Сердцу приказать – дело нехитрое, а вот с бессознательным намерением не все так просто. А возможно, дело в том, что пост Великого Магистра Ордена Семилистника покойный Нуфлин завещал лично тебе[29]. Мало ли, что ты отказался. Людей обмануть легко, а Иафах – невозможно. Наша резиденция считает, что ты тут хозяин, и позволяет тебе творить, что захочешь. Но остальным, будь уверен, нет.
– Тогда понятно, почему этот старик не попытался напасть, – кивнул я. – Он же явно меня вычислил, несмотря на всю мою невидимость. И смотрел с такой ненавистью, что я чуть не дернул отсюда на Темную Сторону. Мне Гэйшери велел: чуть что не так, мигом марш туда. Это называется «одним легким шагом», отличный трюк.
– Ты освоил быстрый переход на Темную Сторону?
– Сверхбыстрый. Буквально за какую-то долю секунды. Быстрее, чем руку поднять.
– Ну и хвала Магистрам. При всем уважении к твоим умениям, в вопросах личной безопасности ты до сих пор особо не преуспел.
Я не стал говорить, что до настоящего результата мне еще тренироваться и тренироваться. Пусть человек порадуется. Хорошие новости его организму сейчас явно не повредят.
– Единственная хорошая новость заключается в том, что все так называемые заговорщики, которых нам с Кофой удалось за эти дни отыскать, живы, благополучны и, насколько я могу судить, даже не связаны никакими заклинаниями, – сказал сэр Джуффин Халли. – Впрочем, их и связывать было ни к чему. Все эти люди ничего толком не знают, кроме того, что леди Атисса Блимм, тайную встречу с которой мне обещали устроить, была крайне возмущена поправками к Кодексу Хрембера и отсутствием особых привилегий для аристократии, считала это главной причиной творящихся в столице безобразий и предложила им подписать петицию с просьбой положить конец массовой вседозволенности. Они и подписали – совершенно добровольно, без принуждения и даже уговоров, потому что целиком разделяли ее взгляды, были недовольны разгулом хулиганов, регулярно строчили жалобы на плохую работу полиции, и, конечно, рассчитывали получить пресловутые привилегии для себя и своих семей. Наивность обыкновенная, граничащая с глупостью, сто девяносто шесть штук. Благословений эти люди не раздавали, ни о чем подобном даже не слышали. Похоже, хулиганов плодил сам Аграма Мори при участии леди Атиссы; по крайней мере, доподлинно известно, что в день покушения на Короля она навещала свою подругу, которая занимает при Дворе почетную должность Старшей Помощницы Вышивальщика Салфеток для Королевских Завтраков…
– Но в списке тех, кого видел горе-убийца ее не было, – удивился я. – Я бы запомнил.
– Леди Атисса фигурировала в списке как «красивая темноволосая леди в голубом лоохи». Но мы уже точно знаем, что это была она. Ну что ты так на меня уставился? Можно подумать, мы первый день знакомы. Лаюки никто не выдал – ни словом, ни даже мыслью, не переживай. Кекки ничего не знает о покушении на Короля. Просто получила задание разузнать как можно больше о людях из нашего списка, без каких-либо объяснений, почему, да зачем. Девочка – великий мастер контролируемого светского щебета. Ты и представить не можешь, как много можно узнать за несколько минут необязательной болтовни… Чего я пока не понимаю, так это участия в деле покойной леди Шуманы Тамайхуни. Она дружила и с Корвой, и с Атиссой, это да. Но…
– И с леди Атиссой тоже дружила? – удивился я.
– Да, с давних пор. Собственно, она подруга детства Атиссы. А с Корвой познакомилась гораздо позже, и они на удивление легко сошлись. Других близких друзей у него, насколько я знаю, никогда не было. Брат Кима, сэр Рогро и еще несколько человек, в основном художники, чьими работами Корва одно время интересовался, с натяжкой могут считаться приятелями. И это все.
Шурф, который все это время молчал и о чем-то думал, вдруг сказал:
– Я не был лично знаком с леди Шуманой Тамайхуни, однако знаю несколько человек, пострадавших от ее импульсивного поведения. Одному она, как принято говорить в таких случаях, разбила сердце, других крупно подвела в серьезных делах. Настолько я могу судить по их рассказам, леди Шумана легко подпадала под чужое влияние и с искренним энтузиазмом соглашалась на любые предложения. Но какое-то время спустя включалась умная, судя по отзывам, голова и отменяла решения, принятые без ее участия.
– Это похоже на то, что рассказывает Сотофа, – кивнул Джуффин. – Она в свое время отказалась иметь дело с Шуманой, убедившись, что та не только
