– Ну, положим, сама по себе Истинная магия не имеет начала и, тем более, конца. Но для людей, живущих в этом Мире, возможность приобщиться к Истинной магии действительно началась именно с Мастера Гэйшери. Я бы с удовольствием рассказал тебе больше, но…
Джуффин нахмурился, отвернулся и вдруг рассмеялся:
– Сэр Шурф так привык во всем принимать твою сторону, что даже сейчас, сам того не зная, действует в твоих интересах. Прислал мне зов, сказал, у него вышла какая-то непредвиденная задержка, поэтому он опоздает примерно на четверть часа.
– Ровно настолько, чтобы мы успели посплетничать о Гэйшери? Ничего не скажешь, он настоящий друг.
– Собственно, сам Мастер Гэйшери может рассказать тебе гораздо больше.
– Сам говоришь, он только кажется человеком. Не уверен, что из его объяснений я хоть что-то пойму.
– Ты-то? Не переживай, поймешь. Еще, пожалуй, и побольше, чем я. Но ладно, общую картину я обрисую. Представь себе избалованного мальчишку из зажиточной фермерской семьи, который был достаточно умен и одновременно безумен, чтобы, внимательно присмотревшись к окружающей жизни, решить, что не хочет взрослеть. Сказал себе: такая жизнь не для меня. Неинтересно, и точка. Хочу чего-то другого. Сам не знаю чего, но очень сильно хочу!
Я невольно улыбнулся. Очень знакомо. Сколько себя помню, всегда хотел неизвестно чего. На самом деле чего угодно, лишь бы не того, что считается обычной человеческой жизнью. Невозможного. Того, чего нет.
Ну и, надо сказать, получил по полной программе. Грех жаловаться.
– Какое-то время он пытался жить, как ему нравится, невзирая на обстоятельства, – продолжил Джуффин. – Это, сам знаешь, довольно нелегко, когда вокруг люди, которых в жизни вполне устраивает все, кроме тебя.
– Кроме твоего нежелания их устраивать, – вставил я.
– Можно и так сказать. Впрочем, родители его очень любили и были готовы кормить и наряжать хоть до старости лет, но от такой жизни Мастер Гэйшери быстро заскучал и сбежал из дома – якобы в город, учиться, а на самом деле куда глаза глядят. Перепробовал кучу разных занятий, убедился, что от всех его на второй день тошнит, а с таким подходом много не заработаешь. Одно время он разбойничал в лесах вокруг Шанери, богатейшего из тогдашних городов, но огорчать ограбленных ему не понравилось, а отнятый силой кусок в горло не лез. Несколько раз учился у разных знахарей и колдунов, но в итоге ни с кем не сложилось: учителя считали его бездарным лентяем, он их – тупицами без капли воображения, а исконную магию драххов[14], предназначенную, в основном, для облегчения повседневной жизни и удовлетворения хозяйственных нужд, смертной тоской. Больше всего на свете он любил придумывать разные игры; дети и девушки его обожали, но профессию из этого не сделаешь. К тому же и с детьми, и с девушками он быстро начинал скучать. Говорит, однажды чуть не завел семью, но вовремя передумал, сообразив, что совместная жизнь с кем бы то ни было надоест ему максимум на третий день. Вроде завел приятелей среди лесных духов и демонов, охранявших в ту пору границы между явью и сновидениями, но и рядом с ними он тосковал о чем-то большем, а о чем именно, сам не знал. В конце концов, Мастер Гэйшери был вынужден признать, что не создан для человеческой жизни, ну или жизнь не создана для него. И тогда он отправился к Сердцу Мира, то есть на остров Холоми. В те времена об этом месте ходили такие слухи, что пойти к Сердцу Мира означало, в лучшем случае, сгинуть навек. А что в худшем, я даже предположить не берусь. Но в том, что за самовольным вторжением на запретную для всех территорию последует ужасное наказание, не сомневался никто. Может, кстати, и не зря так считалось: в юности наш Мир обладал довольно суровым нравом. Однако Мастер Гэйшери добрался до Сердца Мира без особых приключений, даже в Хуроне не утонул, хотя был готов к такому исходу: плавать он не то чтобы вовсе не умел, но учился в спокойных лесных озерах, а тут – быстрая река. Он вообще с самого начала был готов умереть в любой момент своего путешествия. Говорит, почти не сомневался, что этим закончится, но он и так решил умереть. Просто подумал, что погибнуть на пути к таинственному Сердцу Мира куда интересней, чем повеситься. А в конце так устал от трудностей пути и постоянного ожидания смерти, что выбравшись из реки, тут же завалился спать, сказав напоследок: «Давай поиграем», – не имея в виду ничего конкретного. Просто решил, что это красиво. Хорошие последние слова. Но Сердце Мира отнеслось к его предложению совершенно серьезно. По крайней мере, проснулся Мастер Гэйшери на Темной Стороне. Провел там, как ему показалось, полгода, но вернулся домой спустя добрую тысячу лет. И уже не растерянным юношей, а примерно тем Мастером Гэйшери, которого мы с тобой знаем, бесконечно могущественным и способным абсолютно на все. В том числе пригласить в игру других растерянных юношей и девиц. Говорит, поначалу никого ничему не учил, а просто сразу тащил на остров Холоми знакомиться: «Это мой новый друг, давай возьмем его в игру».
– И все? Так просто?!
– Ну да. В этом основное отличие древних магов от нас: у них все очень просто. Или ты в игре, или тебя вовсе нет. Это не пустые слова: обязательным условием была готовность умереть, если Сердце Мира тебя не примет. А оно принимало в игру далеко не всех. Я хочу сказать, не все приглашенные просыпались рядом с Мастером Гэйшери на Темной Стороне. Некоторые переставали дышать, а некоторые исчезали неведомо куда; Мастер Гэйшери уверен, что их забирал Хумгат и выбрасывал на берег какой-нибудь иной реальности, но это только гипотеза, точно он сам не знает. И Темная Сторона ему не говорит.
– Ничего так вступительный взнос, – вздохнул я. – На таких условиях я бы, наверное, не рискнул… Или рискнул бы? На самом деле, конечно, смотря в какой момент.
– Не сомневаюсь, момент Мастер Гэйшери всегда выбирал верно. Впрочем, это тоже только гипотеза. Я начала эпохи Старших Древних своими глазами
