— О нет, — вновь подал голос начавший этот спор. — Я ее видел.
Слушатели молчали, ожидая оценки.
— Я бы за нее от короны отказался.
— И не побоялся бы будущего без власти?
— Нет!
— Смелое заявление. Но это лишь слова.
Резко выраженное недоверие в словах незнакомки больно резануло слух. «Заводила» наклонился вперед, прожигая в Ане дырку.
— Но он уже сдержал слово — он отказался.
— У него есть еще два дня, — Аня также наклонилась вперед. — У него еще есть время передумать.
Групповая терапия медленно перетекала в более индивидуальную форму. Но собравшимся, кажется, это даже нравилось.
— И еще, — Аня откинулась на спинку кресла, — он не боится, что жертва окажется напрасной?
— Это почему же? Неужели женщина, которой назначили цену размером в царство, может не оценить этого по достоинству?
— А вы слышали когда-нибудь про женское непостоянство?
— О нет, эта красавица точно оценит!
По кругу пробежали смешки.
— Еще вопрос. Ваш друг знает, какую жертву пришлось принести этой красавице?
— А чего ей приносить? Сидеть и ждать.
— Вы же ее видели и оценили лишь внешность?
— А что еще нужно?
— Если ваш друг тоже так думает, то грош цена его жертве — она откажется, — Анину мысль озвучила другая леди.
Спорщик снова подался вперед.
— Она не примет жертвы, достойной королевы?
— Королевы не богини, им жертвы не нужны, — новая хитромудрость прозвучала из уст новоприбывшего. — Королеве достаточно почитания.
— Вы забываетесь, господа. Мы говорим об отношении мужчины к женщине и наоборот. Пожертвовав чем-то большим, не забудет ли мужчина, что впоследствии жертвовать придется и по мелочам? И будут ли эти двое замечать чужие жертвы?
— А почему вы считаете, что любовь должна сводиться к жертвоприношению?
— Называйте это как пожелаете, но любовь — это не вздохи под луной, это война.
— Но война не против друг друга, а друг за друга.
— Тогда любовь — это война с жертвами, а жертвы — это уступки, это отказ от старых привычек, это принятие чужих черт характера.
— Любовь — это свобода.
— Любовь — это обуза.
Было выдвинуто еще очень много гипотез и предположений: смехотворных и дискуссионных, кардинально противоположных, мужских и женских, но самое главное для себя Аня уже вынесла из разговора. Сколько бы ни говорили о жертвах, они всегда будут казаться самолюбивому — недостаточными, а скромному — слишком большими.
— Мы есть отражение тех, с кем общаемся, — прошептала Аня себе под нос, но все же была услышана.
— Что? — переспросила сидящая рядом девушка.
— Мы есть отражения тех, с кем мы общаемся. И если видим в любимом человеке недостаток, следует обратить взор и на себя, потому как зачастую, имея точно такую же черту, предпочитаем ее не замечать.
Аня говорила с небом, и слушающие ее люди невольно обернулись к морю.
— Вот ваш друг, — брюнетка снова обратилась к мужчине напротив. — Он упрям?
Мужчина кивнул.
— Он эгоист?
— Как все мы, — ухмыльнулся собеседник.
— Он привык действовать самостоятельно и принимать решения, ни с кем не посоветовавшись, либо спрашивает совета для того, чтобы убедиться в собственной правоте.
Снова утвердительный кивок.
— И он перфекционист.
— Мне кажется, вы не спрашиваете.
