— Эмиль, — позвала я с улыбкой.
Реакции — ноль.
Тогда я выдернула книгу из его пальцев, аккуратно закрыла и отложила на подлокотник.
Мне подарили недовольный взгляд и сообщили:
— Я действительно занят.
Угу. Так я и поверила.
Я сделала решительный шаг вперед и, прежде чем куратор успел опомниться, оседлала его. Потом запустила пальчики в шелк волос и мурлыкнула:
— А я соскучилась…
Куратор недовольно вздохнул и взял меня за талию в намерении ссадить со своих коленей. Но я не далась — сжала бедра и обвила его шею руками.
— Даша, хватит, — хмуро сказал Эмиль.
Да-да, конечно, дорогой.
Я наклонилась и легонько куснула за мочку уха. Ответом мне стал тихий, точно сдерживаемый стон. Это порадовало, но…
— Даша!
Мужчина снова попытался меня ссадить, но я опять воспротивилась. И в результате оказалась лежащей на диване с нависающим надо мной брюнетом.
Отпустить Глуна в такой момент и из такой позы? Ну уж нет!
Пальчики сами собой потянулись к обнаженной груди куратора и пробежали по коже, чуть надавливая ноготками.
— Даш-ша… — сорвался с его губ уже не стон, а хрип.
Чувствуя все нарастающее возбуждение мужчины, я потянулась за победным поцелуем, но куратор все же нашел в себе силы и отстранился.
— Эмиль!
Это прозвучало требовательно и чуточку капризно. Уголки его губ едва заметно дрогнули, но следующая реплика Глуна тем не менее была исполнена льда:
— Даша, хватит.
— Поцелуй, и отстану, — в ответ потребовала я.
Он покачал головой и ответил:
— Нет. Ты наказана.
Меня затопила волна изумления:
— За что?
— За все хорошее! — рыкнул Глун.
А потом все-таки не удержался. Моя голова была запрокинута, шея обнажена и слишком доступна, чтобы он этим не воспользовался.
Рывок ко мне, и очень жесткий поцелуй, потом еще один и еще. И губы мужчины стремятся к декольте, а меня охватывает жар. Я выгибаюсь навстречу прикосновениям брюнета, зову хрипло:
— Эмиль!
А он… он взрывается. Причем это не совсем страсть, это целый коктейль эмоций. И мне почему-то чудится, что в его составе доминируют злость и ревность. Та я, которая во сне, удивляюсь, а та часть меня, которая, как и в прошлые разы осознает, что это всего лишь сон, не знает, плакать или смеяться.
Эмиль фон Глун ревнует! О боже, неужели он сейчас примется доказывать, что один опытный мужчина лучше двух мальчишек?
К счастью или к сожалению, трезвая часть меня ошиблась. Потому что заходить дальше поцелуев и не слишком целомудренных прикосновений Эмиль явно не собирался. Но именно в этом и крылось наказание! Мне-то хотелось большего!
Был и еще один момент — губы!
Мои губы пересохли, горели и жаждали поцелуев, а Эмиль в губы не целовал. Как угодно, но только не в них. Словно я падшая, словно недостойная! Словно я… черт, нет! Не хочу произносить это слово.
И это было не только обидно, но одновременно, и очень жарко. Я чувствовала себя путником пустыни, которому показывают бурдюк с водой, но испить этой воды не дают. Ощущения оказались настолько мучительны, что я дико обрадовалась, когда Кузя начал тыркаться носом мне в ухо, в попытке разбудить.
— У-утро! — пискляво сообщал твир. — Встава-а-ай!
О да! Утру я тоже порадовалась. И хотя после всех вчерашних приключений чувствовала себя совершенно разбитой, поднялась с постели и поплелась
