И знаете, он все-таки не полетел! Сказал, что нужно что-то порешать с Советом, попросил не волноваться и не бухтеть. Ну, я бухтеть и не собиралась, а вот подпортить карму элите заклинателей посредством насылания легкой, но неприятной порчи — еще как! Алекс отговорил. Пообещал вернуться в особняк «как только — так сразу», и с новостями. Предположительно — хорошими. Пришлось соглашаться. Ведь Совету заклинателей я могла и не верить, но своему парню доверять была просто обязана. А потому пожелала ему удачи на дорожку, села на метлу и вслед за мамой помчалась в город.
Клуж-Напока встретил нас лужами, чистым безоблачным небом и горожанами, которые удивленно косились на солнце, расстегивали шубы и думали — прятать меховые шапки в сумки или пока не снимать от греха подальше. Кажется, они были совсем не рады подобным изменениям коварной погоды и морально готовились к тому, что вслед за теплом в город может так же неожиданно прийти метель.
Уже в аэропорту к нам с мамой присоединились те двенадцать ведьм, которые партизанили в лесу, обеспечивая сохранность саркофага. Среди них была и Мелисса Овада со своим сыночком. В Совет Владимир не входил, в активных действиях тоже не участвовал, но выглядел так, будто в одиночку расправился даже не с Аттикусом, а со всеми Титанами. Особенно высоко он задрал нос, когда узнал, что Алекса с нами нет. В общем, я была действительно рада переместиться наконец в самолет. А там сесть у окошка, рядом с мамой, уткнуться лбом в прохладный пластик и расслабиться.
Наверное, я задремала. Сама не заметила как. Слишком напряженными были последние дни. Очень много всего навалилось. Но я даже не подозревала, как сильно устала, пока там, в самолете, не поняла, что все закончилось. Вместе с этим в душе появилась какая-то необыкновенная легкость. Удивительное спокойствие. Словно адреналиновая подушка, поддерживавшая меня все это время, куда-то исчезла. В голове стало пусто, глаза закрылись, и не было даже снов.
Очнулась я уже ближе к посадке. От вопля пассажира сзади:
— Умрем! Мы все умрем!
Подняла вопросительный взгляд на Ядвигу. Та небрежно пожала плечами:
— Попали в зону турбулентности. И пилот объявил, что над городом тучи, потому снижаться будем с тряской. Вот народ и переживает.
Ну, это она слишком мягко выразилась. Худенький мужчина в очках сидел в проходе в третьем ряду с хвоста и не переживал — он конкретно истерил. Две девушки-стюардессы отчаянно пытались его успокоить, но у них ничего не получалось. Где-то впереди проснулся и заплакал ребенок. Какая-то мадам в соседнем ряду неожиданно вспомнила, что не оставила завещание. Деловито пробурчала себе под нос, так, невзначай отметила, но мужчине этого хватило, чтобы зайтись уже просто в бешеном вое.
— Хосспаде… — мама недовольно потерла переносицу. — Везет же нам на всяких ущербных. В прошлый раз, когда в Румынию летели, тоже попалась особо нервная тетка. Полтора часа успокаивали. И уши-то у нее заложило, и летать-то она боится, и отравить-то ее в самолете несвежими продуктами хотят… Худший полет в жизни… был! Пока она этому припадочному эстафету не передала.
И мама бросила мрачный взгляд на бедолагу в очках. Я вздохнула: мало ли у кого какие фобии! Кто-то боится пауков, кто-то акул. А кто-то — летать. Зря он, конечно, при этом поперся на самолет, но вдруг просто выбора не было? Так что мужчину в целом я понять могла. Он ведь не знал, что на сей раз его страхи совершенно необоснованы. Когда вместе с тобой летит Совет ведьм… да в этот самолет, если даже Зевс молнией пульнет, то не собьет, а так, телефончики подзарядит.
— А есть какой-нибудь способ его успокоить? — спросила у мамы.
— Без физического контакта могу разве что упокоить, — ответила она. — Как нечисть: навеки. И кстати, с каждым его воплем желание это сделать растет.
Я покачала головой:
— Мама, нужно быть терпимее!
— Терпение, Евочка, здесь совершенно ни при чем! — возразила сидящая рядом с Ядвигой Мелисса. — Его нужно просто напоить!
И с коварной улыбкой щелкнула пальцами.
— «Ой, моро-оз, мороз!..» — раздалось за спиной.
— Повысила уровень алкоголя в крови, — объяснила нам Мелисса. Вот бы она еще это стюардессам сказала, а то девушки, наверное, решили, что мужик от страха окончательно сбрендил.
Зато в родной город нас доставили хоть и с легкой трясучкой, зато под песни. Думаю, были бы и пляски, если бы стюардессы, объединившись, не спеленали мужика подручными средствами.
А в аэропорту нас уже встречали.
— Гоша!
— Ви-ви!
«Ви-ви» — это мама. Кто такой Гоша, объяснять, думаю, не нужно. Забавно, что ни один мамин ухажер до Соколова не рискнул придумать ей кличку, а вот Георгий оказался посмелее. Потому что назвать Ядвигу Моргалис в честь поросенка мог только очень смелый человек.
Кстати, надо отдать ему должное: несмотря на буйство гормонов, меня заметили довольно быстро.
