— А ты не понимаешь? — ехидно уточнил брат. И с ударением добавил: — Совратитель! Все! Закончились твои веселые деньки. У меня сессия началась, и я теперь два месяца никуда летать не буду! Осяду Цербером дома и буду караулить сестру!
Я мысленно попыталась собрать в единую картинку рвение этого «караульного» со своей ведьмовской сущностью и не смогла. Ибо эти вещи, как ни крути, были несовместимы. Требовалось что-то сделать. Причем срочно. Пока братец не узнал нечто такое, что удивило бы его еще сильнее наших с Алексом отношений!
— Егорушка, — я остановилась и, прыгая на одной ножке, обернулась лицом к старшему Соколову. — Как у тебя дела с Наташей?
— Э-э-э… — нахмурился он. — Вроде ничего так, нормально. Обещала скоро вернуться.
— Ну разве не замечательно? — расплылась я в довольной улыбке. — А помнишь, как я помогала тебе устроить личную жизнь?
— Ты?! — возмущенно ахнул брат. — Помогала?! Мне?!!
Я ответила решительным кивком. Еще и мрачный взгляд добавила для пущего эффекта.
— Ну ладно, — сдулся Егор. — Согласен, было дело. И что?
— А то, что долг платежом красен! — безапелляционным тоном отрезала я. — И теперь твоя очередь!
— Но, Евочка!..
— Не мешай моему счастью! — грозно заявила обычно такая покладистая «Евочка». — Понял?!
Братец окончательно сник.
— Но это же… — махнул он рукой на Алекса с таким видом, будто хотел добавить что-то очень нелицеприятное, — это… это же Шурик! — нашел наконец, к чему придраться. Обычно Алекса он так не величал — это была сугубо моя фишка. Но тут, видимо, не сдержался.
— Да! — кивнула я, стараясь не обращать внимания на то, что у заклинателя вот-вот пар из ноздрей повалит, как у быка на корриде. — Но это мой Шурик! И мой выбор, который ты должен принять.
Во дворе повисла не самая дружелюбная пауза. Мама поняла, что ничего интересного больше не услышит, и тихонько отчалила в сторону дома. Шурик вцепился в мою талию так, будто боялся, что, если ослабит хватку, заново сомкнет пальцы уже на шее любимого брата. Егор мысленно сетовал на несовершенство мира (это отчетливо читалось по его страдальческой моське) и пытался найти хоть какие-то аргументы для моего вразумления. Надо сказать — пытался отчаянно, потому что сдался, только когда я уже начала подмерзать (а вы бы постояли на улице в самом начале апреля без сапога — я бы на вас посмотрела!).
— Согласен, Ева, — вздохнул он наконец. — Если это — твое счастье, кто я такой, чтобы вам мешать? Но на всякий случай… — он прищурил глаза и подступил ближе к Алексу, — помни, что я буду за тобой следить! И только попробуй обидеть сестренку! Отделаю, как бог черепаху! Понял меня, братишка?!
Шурик опустил глаза, нашел мой лучистый взгляд и натянуто улыбнулся:
— Да понял-понял!
— Хватит ржать! — обиделся Егор. — Я серьезно! Не прислушаешься к моим предостережениям сейчас — потом хуже будет! И тогда уже начну смеяться я. Последним! Знаешь ведь, кто смеется последним?!
— Конечно, знаю, — хохотнул Алекс. — Тот, кто хуже всех соображает!
Челюсть Егора бухнулась на асфальт.
— Сволочь ты! — с какой-то даже обреченностью в голосе заявил он и решительно перевел тему: — А что вы отцу скажете?
Я, уже было активно попрыгавшая в сторону входной двери, затормозила так резко, что если бы Алекс меня не держал, точно бы пропахала носом ближайшую клумбу.
— Георгию?! — переспросила тихим голосом. Ой, чего-то я про него совсем забыла. Ну, в смысле, с ведьмами мы договорились, заклинатели против нас с Шуриком тоже вроде уже ничего не имеют (хотя этим товарищам я не особо доверяю), даже братьев на свою сторону перетащить умудрились. А ведь мы самое главное из виду упустили!
— Вы учтите, — продолжал нагнетать Егорушка, — у папы нервы ни к черту. Вы бы его к жестокой правде как-нибудь аккуратненько подготовили. Чтобы у него сразу сердце не стало.
— Слышь, мы ему о приятных новостях собираемся сообщать, а не о том, что Страшный суд начался, — перебил Шурик.
Егор ехидненько хмыкнул, разводя руки в стороны:
— Для вас они, может, и приятные. А вот папу мы потом не вернем…
Я сглотнула. Убийство отчима не входило в мои планы. Даже в очень отдаленные. И похоже, Егор это отлично понимал.
— Ну хорошо, так и быть, — талантливо изображая первого в истории честного политика, он улыбнулся и аккуратно взял мою ладошку в свои мозолистые руки. — Я вам помогу.
И почему от этой простой фразы у меня мороз побежал по коже?
Впрочем, долго гадать не пришлось. Объяснить, в чем именно будет заключаться его помощь, Егорушка не пожелал, но стоило нам ступить в дом, как
