устремилась к вдове. Что-то быстро заговорила, показывая на автомобиль. Молодая нехотя кивнула, и обе подошли к машине.
– Господин?
– Залезайте, обе. Ты назад, а ты – вперёд.
Молча подчинились. Как только заняли места, под завистливый гул тронулся, разворачиваясь. Поехал обратно, где подобрал свою проводницу. Вторая всё время молчала, опустив голову, разглядывала своё старенькое платье. Затормозил на прежнем месте. Обернулся к профессионалке:
– Прибыли. Вылезай.
– Да, господин.
Нащупала рычаг, запомнила, оказывается. Открыла дверцу и, уже выйдя наружу, вдруг обернулась:
– Только вы не обижайте её, господин. Жизнь такая…
Махнула рукой, закрыла дверцу. Он сразу тронул машину. Чёрт, а куда ехать-то? Везти её к себе? Да ну…
– Эй, куда едем?
– Если господин пожелает, то можно ко мне… – шелестящим, прям-таки неживым голосом тихо ответила женщина.
– Показывай дорогу.
Она ткнула рукой вперёд. Чуть добавил скорости, спохватился:
– У тебя же ребёнок! Он не будет…
– Не будет, господин. Я отвела его к соседке. На случай, если… – Замолчала.
Ну, раз так… Дальше ехали молча. Она только время от времени говорила, где свернуть. Вскоре въехали в спальный район. По её указаниям заехали в большой двор.
– На месте, господин. Можете оставить свой самодвигатель здесь. У нас не воруют. Хаширы строго следят за этим.
Кивнул, ставя машину на сигнализацию. Пискнул зуммер, моргнули габариты.
– Веди.
На третий этаж по скрипучей лестнице. Чем-то воняло. Открыла дверь квартиры, обитую каким-то рядном. Щёлкнула выключателем. Сразу резанула по глазам неприкрытая нищета. Небольшая комнатка, в углу – старая деревянная кровать. Две подушки. Одеяло из лоскутов. Матрас, набитый, может, соломой, может, стружкой… Поломанный стул. Проём на кухню, где на колченогом столике стоит то ли примус, то ли керогаз, возле которого на удивление чистая посуда. Правда, тоже бедная. Небольшая металлическая кастрюля, такая же маленькая сковородка. И – куча аптечных пузырьков. Женщина перехватила его взгляд, залепетала:
– Это не моё, господин! Я здорова! Совершенно здорова! Вы можете не волноваться. Это моего сына. Он часто болеет…
Махнул рукой.
– Ладно. – Стало как-то неловко – он никогда ещё не покупал женщин… Вздохнул: – Ладно. Давай, что ли…
Она покраснела, потом жалобно прошептала:
– А можно выключить свет, господин? Я… стесняюсь, господин…
Звучит странно. Стесняться, когда решила выйти на панель? Впрочем, прятаться тут совершенно негде…
– Сейчас.
Обернулся – да. Дверь закрыта тщательно. На массивный засов. Так просто не войдёшь. И – третий этаж. Подошёл к окну, выглянул во двор – тихо. Ни души.
– Выключай.
Она щёлкнула выключателем. Глаза почти сразу привыкли к темноте. Впрочем, не так и темно. От света уличных фонарей можно всё различить. Женщина стоит неподвижно. А, вот же…
– Раздевайся.
– Да, господин… – снова шелест тихого покорного голоса.
Отошла чуть в сторону, завозилась. Ну да. Всё отлично видно. Даже сам не ожидал. Сначала потянула платье, блеснула молочная белизна тела. Это идиотское океанское нижнее бельё… Нечто вроде грации или корсета. Потом – короткая нижняя рубашка, панталончики… Умоляюще сложила руки на груди, ещё не потерявшей форму… Худенькие бёдра довольно длинных и стройных ног, рёбра наперечёт.
– Господин…
Кивнул на кровать. Быстро скользнула, отодвинулась к стенке, буквально вжимаясь в неё. Да уж… это не сексодром. Тут всё рядом. Да и не войдёт в эту конуру его кровать, к примеру. Она куда больше этой комнаты… Аккуратно сложил свою одежду поверх её на единственный стул. Хорошо ещё, что пол чистый. Подошёл к кровати, глубоко вздохнул, откидывая одеяло и залезая к ней. Кое-как уместился. Узко. Мало места. Перевернулся на бок. Женщина лежала на спине, стиснув зубы и изо всех сил зажмурив глаза. Боится. Осторожно подвинул руку, дотронулся до небольшой груди. Та напряглась, ощутил, что её кожа покрылась пупырышками. Задрожала. Не от желания. От страха предстоящего. Чёрт, так всё желание уйдёт! Внезапно разозлился:
