молча положила ей руку на плечо. Юлька затряслась и шарахнулась – еле удалось ее удержать и мысленно утихомирить.
Рикки наблюдала за сценой, выпучив глаза.
– Обалдеть! Что это с ними?
– Видишь, они нашли взаимопонимание, – проговорила Аня, «отпустила» подопытных и легла на спину, ощущая приступ дурноты.
Как повели себя Рыба и Юлька, она не видела – не до того было. Умение исчерпало ресурсы ее организма. Аня отметила, что такой сложный навык не может применяться часто: расплата неминуема. Пока это тошнота и головокружение, но башка начинает наливаться расплавленным свинцом, который, казалось, выжигает мозг.
Боль накатила волной, мир померк, заплясали разноцветные мушки. Аня скрипнула зубами и сжала кулаки. Затошнило. Огромных усилий стоило доползти до туалета.
– Что с тобой? – взволнованный голос Рикки доносился словно из бочки.
Рвота не принесла облегчения. Все так же, на четвереньках, Аня отползла к кровати и уткнулась лицом в одеяло. Ложиться она не стала – вдруг опять затошнит.
Рикки погладила ее по голове:
– Это из-за опытов?
Аня кивнула и застонала от второй волны боли. Малейшее движение причиняло страдания, и она возжелала окаменеть, но покоя ей не дали: клацнул дверной замок, и на пороге нарисовался вивисектор в сопровождении охранников. В глазах двоилось, сложно было сказать, двое их или четверо.
Вивисектор зашагал к Ане. Увидев мучителя, Юлька взвыла, ее крик ударил по барабанным перепонкам, и Аня зажала уши руками.
– Голова, – прохрипела она вивисектору. – Дайте… от боли.
– На выход ее, – скомандовал толстяк охранникам, поднял веко и заглянул Ане в глаз. Покачал головой: – Наручники не надо, в лабораторию, срочно.
Схватив под мышки, Аню поволокли по ярко освещенному коридору. Свет резал глаза, и Аня зажмурилась, мысленно молясь, чтобы скорее закончилась боль.
И снова приборы, датчики, озабоченное лицо медсестры Совы-Наташи.
– Ничего не понимаю, – донесся искаженный голос вивисектора.
– Но не инсульт, – вставила свои пять копеек Сова.
– Обширный спазм сосудов. Интересно, чем он спровоцирован? Но-шпу ей вколи.
Инъекции Аня не почувствовала. Спустя пару минут, длящихся вечность, немного отпустило, двоиться в глазах перестало, головная боль притупилась, зато появилась неимоверная слабость, хотелось уснуть прямо на кушетке. Аня сомкнула веки, но Сова растолкала ее:
– У себя выспишься, здесь не надо.
Поддерживаемая охранниками, она кое-как доковыляла до своей камеры, рухнула на кровать и вырубилась.
Когда она проснулась, все спали, но свет горел. Храпела Рыба, раскинув руки; посапывала Юлька. Свернувшаяся калачиком Рикки скулила и дергалась.
В голове звенело, но чувствовала себя Аня вполне бодрой. Итак, если использовать новое умение дольше пяти минут, организм истощается и наступает приступ мигрени. Вполне логичная плата за сверхспособность. Чтобы свести побочку к минимуму, осталось научиться влиять не так топорно, импульсами подталкивать людей к нужному действию.
«Рыбонька, просыпайся. Рыба, подъем», – подумала Аня.
Подопытная захлебнулась храпом, села рывком. Аня велела ей постучать в дверь и «отпустила». Рыба встала, прошлепала к выходу и «зависла» возле двери, стояла минут пять, шлепнула по металлу ладонью и вернулась в постель.
Хорошо. Аня и раньше замечала за собой способность добиваться желаемого, располагать к себе людей, заражать их энтузиазмом, но властолюбие было ей чуждо, и она «харизмой» пользовалась лишь при крайней необходимости. Получается, аномалия обострила уже имеющееся, ничего нового не привнесла. По закону сохранения энергии, если что-то где-то прибывает, в другом месте должно убыть. Какую цену придется платить за власть над чужими умами? Только ли головной болью? Аня была согласна на все, лишь бы выбраться отсюда и хотя бы неделю пожить полноценной жизнью.
Дальше экспериментировать с Рыбой Аня не стала – вдруг опять приступ скрутит? Решила дождаться вивисектора и попрактиковаться на нем.
Когда постучали в дверь, Аня вздрогнула. Вскочили остальные подопытные, Рыба бросилась к раздаточному окошку, схватила первую просунувшуюся тарелку, забилась в угол и зачавкала.
Вот как тут время определяют: интервалами между па2йками.
После того как появилась надежда на благополучный исход злоключений, Аня ожила, прорезались аппетит и жажда деятельности. А еще ей хотелось увидеть вивисектора, который даже догадываться не будет, что отныне подопытный – он. Теперь ей точно не грозит ничего страшного.
На завтрак была клейкая овсянка с изюмом и кусок хлеба. Нормально, в концлагерях гораздо хуже кормили. Нужно набираться сил и терпения.