Девочка не знала, что она чувствует к Лилиан. А Лиля не торопила малышку. Незачем давить на ребенка. Его надо просто любить. Баловать.
И очерчивать строгие рамки. Дозволенного и недозволенного.
Пока Мири не выходила за установленные границы, но Лиля не сомневалась, что рано или поздно это случится. Дети ведь всегда пробуют взрослых на излом. Такая у них природа.
Иногда к ним приходила няня. Гладила своих девочек по волосам, пела колыбельные.
Лиля принимала заботу Марты с признательностью. Но женское коварство неискоренимо. Она постоянно жаловалась Марте, как ей тяжело, просила рассказать что-нибудь о старых временах, когда они жили с отцом…
От поездки в столицу ей никуда не деться.
Она знала. И готовилась к встрече.
Это случилось за завтраком.
Она чуть задержалась. Не удавался опыт. Ей хотелось получить мирабилит. А у вещества было свое мнение. Эх, читать книжку и ставить опыты в полевых условиях — это немного разные вещи.
Все уже сидели за столом. Лиля направилась к своему месту справа от Мири. При ее появлении девочка вскочила, как маленький ураган.
— Лиля, а я…
Тарелка, звеня, покатилась по полу.
Щенки бросились к выплеснувшейся на пол овсянке, но проворнее оказалась Лилиона.
— Эмма! — позвала Лиля.
Она хотела сказать, что нужна новая тарелка… Завизжала Мири. И Лиля метнулась к девочке.
Но беда случилась не с ней. Щенка рвало, из его пасти текла зеленоватая пена…
Лиля выругалась, падая на колени.
Такого опыта у нее не было. Но был опыт работы в вытрезвителе. Вызвать рвоту, дать воды, дать противоядие…
— Джейми!!! Тахир!!!
Но травник уже опускался рядом с графиней на колени…
— Молока! И побольше! И воды!
Ингрид перехватила Миранду, чтобы та не смотрела.
Этот день у Лили оказался сорван.
Сучку они с Джейми и Тахиром откачали. Кое-как, но справились. Как сказал Джейми, на собак яды действуют, с одной стороны, быстрее, но этот конкретный яд — еще и немного слабее.
И Лиля понимала, в чем тут дело.
Если человек слопает пять таблеток снотворного — он имеет все шансы отправиться на тот свет.
Если сорок — шансы уменьшаются. Ибо начинается рвота и пострадавшего можно откачать.
Лилю могли и не спасти. А вот щенка — успели.
Хотя еще дней десять ему была прописана жесткая диета и тщательный уход… Мири не отходила от пострадавшей собаки, гладила по голове, плакала в шесть ручьев… Лиля уже не знала, то ли лечить собаку, то ли заниматься ребенком… В итоге свалила уход за щенком на докторусов и уговаривала малышку. Все будет хорошо…
А сама подсчитывала, холодно и рассудочно.
Это была ее тарелка. Ее овсянка. Никто другой ее просто так не ест. На воде, без сахара и соли — только она.
То есть собака и Мири ей жизнь спасли.
Спасибо, девочки, с меня причитается. Но кому понадобилось меня травить? И зачем?!
Посторонних в замке не было, в этом клялась и божилась Эмма.
Кто-то свой?
Кто?!
Логически рассуждать графиня начала примерно часа через два. Когда стало ясно, что песика отравили волчьей травкой, Лиля начала выяснять и быстро поняла, что речь идет о местном варианте аконита. Да, и тут есть эта отрава.
Готовится быстро, действует качественно…
Лиля покусала ноготь. Итак. Кто имел доступ к каше?
Сестра Хельке — она ее варила.
