Такое письмо не напишет истеричная дура.
Эдоард вспомнил свадьбу сына. Он также не видел Лилиан Брокленд до свадьбы. И впечатление было… не лучшим.
У алтаря стояла… копна. Или туша. Крупная девушка в чем-то бело-розово-золотом. Длинные золотые косы, круглое лицо, толстая… вся красная — от смущения? От жары? Тяжести платья?
Гадать можно до бесконечности. Эдоард просто отметил, что девица не в его вкусе. Слишком много золота, слишком… Она была слишком.
Что-то пробормотала в ответ на его вежливые слова о счастье в браке — по глупости? Или?..
Эдоард не мог сказать, что отлично понимает женщин, — да и найдется ли такой мужчина? Зато король твердо знал, что любая женщина в день своей свадьбы будет… не в себе.
Волнение суматоха, нервы — этого хватит, чтобы превратить в дурочку кого угодно. Он отлично помнил, как за два часа до своей свадьбы, зайдя к Джессимин, вместо веселой суматохи обнаружил полностью одетую невесту, которая сидела и ревела в три ручья. Почему? Она, видите ли, и не надеялась на такое счастье.
И это — Джесси. А что же другие?
Мог его сын принять застенчивость за глупость? Эдоард честно признался себе, что да. Еще и не то мог. Такой вот человек. Такой характер.
Как такое может быть, что удачливый в делах мужчина настолько слеп в семейной жизни?
А вот так. Если перед тобой все опрокидываются на спину без особых усилий с твоей стороны, если ты привык к преклонению, если у тебя и молодость, и красота, и деньги, и власть… Эдоард отлично помнил себя в двадцать лет. М-да…
Сейчас он совсем по-другому бы построил отношения с Имоджин. И Эдмон… его боль. Вечная боль и непонимание. Что, что он упустил в отношениях с сыном? Почему получил врага вместо ребенка?
Сколько мы упускаем по молодости и глупости, сколько?!
Он никогда не отказался бы от Джесси, но постарался бы быть осторожнее и деликатнее с Имоджин. Не упустил бы сына. И не потерял бы и его, и друга… Эх, Джайс…
Некоторые раны не заживают со временем. Оно просто накидывает поверх полотно лет, а под ним все та же кровоточащая яма. Из сердца вырывают кусок, и это не заживет.
Надо поговорить с сыном.
Сначала написать ему и как следует отчитать. А когда вернется, и поговорить. Дети не должны повторять ошибок своих родителей. Особенно если те могут их предупредить.
А еще…
Эдоард чувствовал за решительными, чуть наклоненными вправо буквами жесткий характер. Если бы не подпись — он бы поклялся, что это писал мужчина.
Никаких сантиментов, завитушек, причудливых узоров… куда там! Только по делу.
Это — не Имоджин. Плакать и шипеть по углам не станет. А вот
Эдоард поймал себя на мысли, что… боится за сына?
Ладно! Пишем.
Этому письму досталось намного больше.
Оно было скомкано в приступе отцовских чувств. Потом расправлено. А потом еще и изрядно помято в руках.
Август и в молодости не отличался терпением, а уж сейчас, когда речь шла о жизни единственного ребенка! Доченьки! Кровинушки!
Поэтому первым пострадало письмо. Потом стол, который опрокинули от переизбытка эмоций.
А потом, уже слегка успокоившись, мужчина начал составлять план действий.
Нет, ну что за наглость!
Джерисон Иртон, ты мне ответишь!
Запихнул мою кровинушку в мальдонаину глушь и забыл, как звать? А там ее и травят, и ребеночка лишили, и… Хорошо хоть в Лиле моя кровь, ее так просто не изведешь!
Но такое не должно оставаться безнаказанным.
Август внимательно перечитал письмо.
Купец Карист Трелони. Что ж, если дочка хочет поиграть и найти негодяя, — ее право. Лучше бы этим ее супруг занялся, но супруга-то как раз и нет на месте… скот такой!
Нет бы жену с собой взять в посольство — он шлюху потащил!
Но теперь-то ее сущность всем видна…
