парень собирался поступить на службу или взять участок земли у реки. Теперь ты сам видишь, что может случиться со всеми мужчинами, женщинами и детьми по эту сторону Грозовой реки, если мы как можно скорее не отправим их в Велитриум.
От слабости у Бальта подгибались колени, когда он последовал за Конаном. А вот киммериец, похоже, не чувствовал ни малейшей усталости. Между ним и огромным поджарым псом, бежавшим рядом, имелось определенное сходство. Забияка больше не рычал, опустив морду к земле. Дорога перед ними была открыта. От реки по-прежнему доносились слабые вопли, но Бальт надеялся, что форт еще держится. Конан вдруг остановился и выругался.
Он показал Бальту тропу, что отклонялась от дороги и уходила на север. Тропа была старой и уже успела порасти травой, которая была примята совсем недавно. Бальт скорее ощутил это, нежели разглядел, а вот киммериец, похоже, видел в темноте как кошка. Конан показал ему следы тяжелых повозок в том месте, где они сворачивали с дороги и ясно отпечатались на жирной глине.
– Поселенцы отправились на солончаки за солью, – пояснил он. – Они находятся на краю болот, примерно в девяти милях отсюда. Дьявол! Их окружат и вырежут всех до единого! Слушай! Одного человека вполне достаточно, чтобы предупредить людей дальше по дороге. Ступай вперед, буди их и отправляй в Велитриум. Я пойду за людьми, которые отправились за солью. Они должны стать лагерем у солончаков. Но на дорогу мы не вернемся. Мы пойдем прямо через лес.
Без долгих напутствий Конан повернулся и зашагал по едва различимой тропе, а Бальт, поглядев ему вслед, двинулся по дороге. Пес остался с ним, неслышно скользя рядом. Пройдя несколько метров, юноша услышал, как Забияка зарычал. Оглянувшись, он заметил призрачное свечение, тающее в лесу в той стороне, куда направился Конан. Забияка глухо рычал, шерсть у него на загривке встала дыбом, а глаза полыхали зеленым пламенем. Бальт вспомнил угрюмое привидение, которое унесло голову купца Тиберия неподалеку, и заколебался. Тварь наверняка преследовала Конана. Но гигант-киммериец неоднократно демонстрировал, что вполне способен постоять за себя, и Бальт решил, что его долг – предупредить беспомощных поселенцев, мирно спавших и не подозревавших о готовом обрушиться на них кровавом урагане. Ужас, который вызывал в нем свирепый призрак, мерк перед отчаянием, с которым он смотрел на безжизненные изуродованные тела, лежащие рядом с горящей повозкой.
Он быстро шагал по дороге, пересек ручей Скальпов и подошел к первой из хижин поселенцев – длинному и невысокому сооружению из грубо отесанных бревен. В следующее мгновение юноша уже барабанил в дверь. Сонный голос изнутри осведомился, что ему нужно.
– Вставайте! Пикты перешли через реку!
Реакция последовала незамедлительно. Ответом ему послужил негромкий вскрик, и дверь распахнулась. На пороге стояла женщина в скудном одеянии. Волосы в беспорядке падали ей на плечи; в одной руке она держала свечу, а в другой – топор. В лице ее не было ни кровинки, а глаза расширились от ужаса.
– Входите! – взмолилась она. – Мы будем оборонять хижину.
– Нет. Мы должны спешить в Велитриум. Форт не сможет их задержать. Скорее всего, он уже пал. Не теряйте времени на то, чтобы одеться. Будите детей и выступайте.
– Но мой муж уехал вместе с остальными за солью! – запричитала женщина, заламывая руки. За ее спиной показались трое встрепанных детишек, растерянно моргающих спросонья.
– За ними отправился Конан. Он благополучно выведет их из окружения. А мы должны спешить, чтобы предупредить других поселенцев на дороге.
На лице женщины отразилось несказанное облегчение.
– Хвала Митре! – вскричала она. – Если за ними отправился киммериец, то они в безопасности, если только смертный может спасти их!
Начав действовать, она схватила младшего ребенка и поспешила к дверям, подталкивая остальных перед собой. Бальт взял свечу и затоптал ее каблуком. На мгновение он прислушался. С темной дороги не доносилось ни звука.
– У вас есть лошадь?
– Да, в конюшне, – простонала женщина. – О, поспешите!
Он оттолкнул ее в сторону, когда она дрожащей рукой попыталась отодвинуть засов. Бальт вывел лошадь и подсадил детей ей на спину, посоветовав им держаться за гриву и друг за друга. Они смотрели на него серьезными глазенками, не плача и не протестуя. Женщина взяла лошадь за повод и повела ее по дороге. Она так и не выпустила из рук топор, и Бальт знал, что, загнанная в угол, она будет сражаться с отчаянием раненой пантеры.
Он приотстал, прислушиваясь. Бальт считал, что форт пал; мысль эта наполняла его гневом и тоской; он с отчаянием представил себе, как орды темнокожих туземцев текут по дороге к Велитриуму, разрушая все на своем пути, пьяные от крови и безнаказанности. Они будут двигаться с быстротой голодных волков.
Вскоре они увидели впереди еще одну хижину. Женщина собралась было крикнуть, но Бальт остановил ее. Он поспешил к двери и постучал. Ему ответил женский голос. Юноша повторил предупреждение. И вскоре хижина рассталась со своими обитателями – пожилой женщиной, двумя молодыми и четверыми детьми. Как и муж первой спутницы Бальта, все мужчины этого семейства вчера отправились за солью на солончаки, не подозревая о нависшей над ними опасности. Одна из молодых женщин выглядела какой-то заторможенной, а другая готова была удариться в истерику. Но пожилая дама, закаленный ветеран пограничья, быстро успокоила обеих; она помогла Бальту вывести двух лошадей из загона позади хижины и усадить на них детей. Бальт предложил ей самой тоже сесть на лошадь, но она лишь покачала головой и заставила одну из молодых женщин подняться в седло вместо себя.
