Конан быстро повернул и побежал в другую сторону. Их отрезали от потайной двери, через которую он попал в башню и через которую надеялся уйти отсюда, но он хорошо помнил планировку мрачного сооружения. Прежде чем стать королем, он побывал здесь заключенным.
Он свернул в боковой проход и быстро вышел в соседний, более широкий коридор, который тянулся параллельно первому и был пока еще пуст. Он пробежал по нему несколько шагов и вновь свернул в еще один проход. Он привел короля в тот самый коридор, который он только что покинул, но в другое место. В нескольких футах от него виднелась тяжелая дверь, запертая на засов, перед которой стоял бородатый немедиец в кирасе и шлеме. Повернувшись спиной к Конану, он смотрел в ту сторону, откуда доносились громкие крики и мельтешили фонари.
Король не раздумывал ни секунды. Опустив девушку на землю, он рванулся к часовому, стремительно и бесшумно, сжимая в руке меч. Страж обернулся в тот самый миг, когда король добежал до него; растерявшись от испуга и недоумения, он даже не успел поднять пику. Прежде чем он пустил в ход свое неуклюжее оружие, Конан с размаху огрел его мечом по шлему с такой силой, что мог бы оглушить быка. Шлем и череп не выдержали удара, и страж осел на пол.
В следующее мгновение король отодвинул массивный засов, запиравший дверь – слишком тяжелую, чтобы поддаться усилиям обычного человека, – и поспешно окликнул Альбиону, которая подбежала к нему на подкашивающихся ногах. Бесцеремонно подхватив ее одной рукой, он перешагнул порог и закрыл за ними дверь.
Они вышли в переулок. Темнота стояла такая, что хоть глаз выколи. С одной стороны высилась башня, а по другую тянулись глухие каменные стены каких-то домиков. Конан со всей возможной быстротой двинулся прочь в темноте, высматривая в стенах двери и окна, но тщетно.
Позади них с лязгом распахнулась железная дверь, и оттуда хлынули стражники. Свет фонарей отражался от кирас и обнаженных мечей. Они принялись оглядываться по сторонам, оглашая воздух яростными воплями и ничего не видя в сплошной темноте, которую их фонари рассеивали всего на несколько футов. Постояв несколько мгновений, они наобум ринулись в сторону, противоположную той, в которую побежали Конан и Альбиона.
– Скоро они поймут свою ошибку, – пробормотал он, ускоряя шаг. – Только бы найти щелочку в этой проклятой стене… Дьявольщина! Уличная стража!
Впереди забрезжил тусклый свет – там, где переулок выходил на узкую улицу, и Конан разглядел смутные силуэты вооруженных людей. Это и в самом деле была уличная стража, привлеченная шумом, долетевшим из переулка.
– Кто идет? – закричали они, и Конан стиснул зубы, заслышав ненавистный немедийский акцент.
– Держись позади меня, – приказал он девушке. – Мы должны прорваться до того, как подоспеют тюремщики и зажмут нас в клещи.
Поудобнее перехватив меч, он побежал навстречу приближающимся фигурам. Неожиданность была на его стороне. Он уже видел их на фоне пятна света, а они разглядеть его не могли, потому что он приближался к ним из сплошной темноты. Он налетел на них, как ураган, прежде чем они смогли опомниться, раздавая удары направо и налево с яростью раненого льва.
Его единственный шанс заключался в том, чтобы прорваться сквозь их строй, прежде чем стражники придут в себя. Но их было не меньше полудюжины, закаленных ветеранов в полном вооружении, которые привыкли действовать в бою, повинуясь инстинкту, а не разуму. Трое из них были убиты еще до того, как сообразили, что на них напал всего один человек, но даже при этом их реакция оказалась мгновенной. Зазвенела сталь, и меч Конана высек злые голубые искры, обрушившись на шлемы и хауберки. Он видел лучше их, и в темноте его быстро движущаяся фигура казалась стражникам смутным пятном. Мечи противников со свистом рассекали воздух или отскакивали от его клинка, а он наносил свои удары с силой и точностью тропического урагана.
Но позади него все ближе раздавались крики тюремщиков, бегом возвращающихся с другого конца переулка, а фигуры в кольчугах по-прежнему загораживали ему дорогу сверкающим вихрем стали. Еще несколько секунд, и тюремщики атакуют его со спины. Отчаяние придало ему сил, и Конан заработал мечом, как молотобоец, а потом ощутил, что характер боя изменился. За спинами городской стражи неведомо откуда возникли черные фигуры, раздались звуки смертельных ударов. В темноте засверкала сталь и послышались крики солдат, подвергшихся неожиданному нападению. Мгновением позже земля оказалась усеяна корчащимися в агонии стражниками. Темная фигура в накидке подбежала к Конану, который поднял меч, уловив блеск стали в правой руке нежданного союзника. Но тот протянул ему вторую – пустую – руку и нетерпеливо прошипел:
– Сюда, ваше величество! Быстрее!
Выругавшись, удивленный Конан подхватил Альбиону и последовал за неизвестным помощником. Сзади к нему приближались тридцать тюремщиков, и он не собирался раздумывать и медлить.
В окружении загадочных фигур он поспешил по переулку, неся на руках контессу с такой легкостью, словно она была маленькой девочкой. О своих спасителях он не мог сказать ничего, кроме того, что они старательно кутались в накидки и капюшоны. В голове у него зашевелились смутные сомнения и подозрения, но эти люди помогли ему разделаться с врагами, и сейчас ему не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ними.
Словно прочтя его мысли, вожак легко коснулся его руки и произнес:
– Не бойтесь, король Конан, мы – ваши верные подданные.
Голос его был королю незнаком, но с таким акцентом разговаривали в центральных провинциях Аквилонии.
Позади раздался взрыв воплей – это тюремщики наткнулись на тела городской стражи, после чего, яростно завывая, обуреваемые жаждой мести, они устремились по переулку, видя перед собой темные фигуры на фоне далекого уличного освещения. Но люди в капюшонах вдруг свернули в сторону
