Месть белой вдовы

Визг прыгнул вперед. Открыл клюв.

– Ты спас себя сам, – сказал он.

Ноги Кара подкосились, но сердце пело от радости.

– Я понимаю вас! – завопил он.

– Вороны выбрали того, кто достоин, – произнес Визг. – Того, кто сражается не ради собственной выгоды, а ради общего блага.

Кар, улыбаясь до ушей, уже не обращал внимания на боль в руках и ногах.

– Я думал, что больше никогда не смогу поговорить с вами. Я боялся, что потерял вас!

– Ты никогда нас не потеряешь, – качнул крыльями Визг. – Мы с тобой связаны.

Сейчас он выглядел старше, мудрее.

– Белый цвет тебе к лицу, – сказал Кар.

– Иди, Кар, – произнес Визг. – Ты им нужен.

Кар кивнул:

– Ты тоже пойдешь?

Визг посмотрел на Милки, но старый ворон глядел сурово.

– Я не могу, – сказал он, и Кар уловил нотку грусти в его голосе. – Мое место теперь тут.

Кар не мог просто оставить Визга. Бросить тут после всего, что совершил храбрый ворон. Слезы обожгли мальчику глаза.

– Пожалуйста, пойдем со мной, – попросил он. – Визг, ты нужен мне! Больше чем когда-либо.

– Уходи, Говорящий-с-воронами, – проронил Милки. – Еще не время. Твое место не здесь. Пока не здесь.

– Прощай, Кар, – сказал Визг, и Кар понял, что ворон никогда больше не вернется в Мир Живых.

Тогда он повернулся к Милки и Визгу спиной и поднял с земли Клюв Ворона. Сила меча тут же потекла по руке. Он взмахнул клинком, и острое лезвие оставило глубокий разрез в ткани этого мира.

– Пойдем, – сказал Кар Селине, которая тихо стояла в сторонке. – Пора возвращаться домой.

Селина с опаской шагнула к порталу. На самом краю она замерла и оглянулась назад.

– Ты ведь тоже идешь, да? – спросила она.

Кар наклонил голову. Вороны опустились на Черного Корвуса, вцепились когтями в рваную одежду и подняли его в воздух. Кар наблюдал, как птицы понесли бессильно болтающееся тело над деревьями. Оставшиеся вороны последовали за ними – белое облако постепенно сливалось с молочным небом, пока наконец уже нельзя было различить ни воронов, ни Корвуса. Где-то там, среди них, были Милки и Визг.

Черный портал, казалось, излучал тепло, словно Кар и Селина стояли рядом с костром.

– Кар? – позвала девочка.

Он посмотрел на лесную чащу и на несколько секунд представил, что было бы, останься он здесь. Представил забвение. Освобождение от горестей, забот и страхов. Побег из Блэкстоуна и от войн Бестий. Покой. Он его заслужил. Он уже и так достаточно натерпелся, разве нет?

А затем он почувствовал, как теплая рука Селины коснулась его руки.

Милки был прав.

Еще не время.

Кар повернулся, и они вместе вошли в черный проход.

Он лежал на полу перед камином, рядом лежала Селина. Ее щеки вновь алели румянцем, упавшие на лицо черные волосы едва заметно шевелились. Она дышит!

Над ними висел полог паутины, и в просвете между нитями Кар заметил какое-то движение. Сердце дрогнуло от ужаса, крик замер в горле.

Там, где прежде стоял Сеятель Мрака, теперь находилось огромное белое брюхо, прикрытое лоскутами черной материи. Из него произрастали паучьи ноги, белые, вернее даже прозрачные. Их покрывали светлые волоски, напоминавшие ворсинки инея на замерзших ветвях.

Кар почувствовал, как к горлу подступила тошнота.

Голова Сеятеля Мрака исказилась почти до неузнаваемости. Кар не видел его лица, но белые волосы свисали косматыми пучками. Под ними виднелся скальп, гладкий, словно покрытый прозрачной пленкой. Тело Паучьей Бестии съежилось, кожа стала морщинистой и рябой, а руки превратились в тонкие подергивающиеся конечности, заканчивающиеся светлыми когтями. Остальные шесть ног были похожи на ледяные щепки.

Кар бесшумно поднялся, сжимая в руке Клюв Ворона. Несмотря на цепенящий ужас, его тело налилось небывалой силой. Смертельная рана на груди каким-то образом зажила, осталась лишь ноющая боль. Не было никаких следов от порезов, которые ему нанесли в Землях Мертвых. Но если Сеятель Мрака поймет, что они все еще живы, он убьет их в мгновение ока. Нужно увести паукообразное создание подальше от Селины.