Месть белой вдовы

– Твоя мама тоже поклялась хранить его.

Он сказал это ровно, без осуждения, но Кар все равно ощетинился. Он вдруг вспомнил сцену, которую видел после укуса белого паука.

– Мне кое-что приснилось однажды, – медленно произнес он. – Поляна в лесу; там моя мама – тогда она была молодой – показала камень Сеятелю Мрака.

Брови Квакера чуть приподнялись:

– Значит, ты все знаешь.

Кар покачал головой:

– Но не понимаю.

Феликс какое-то время пристально смотрел на него, а потом сказал:

– Думаю, ты готов узнать правду.

– Расскажите мне, – попросил Кар. – Лжи я уже слышал достаточно.

Феликс Квакер с глубокомысленным видом глотнул чаю и начал:

– Очень хорошо. Ты никогда не видел своего дедушку, верно, Кар? Он умер задолго до твоего рождения. Твоей маме тогда было шестнадцать или семнадцать лет, насколько я помню. На смертном одре он рассказал ей, кем она станет, и отдал Полуночный Камень, наказав всегда хранить его.

Он помолчал, дуя на чай, от которого шел пар.

– Но его сознание уже затуманилось, и он не сказал ей главного – что никто не должен знать о Полуночном Камне. У Элизабет был близкий друг по имени Гидеон. Гидеон Маршалл. Она доверилась ему. Больше ей не с кем было поговорить, и я думаю, ей было одиноко.

Кар вдруг понял, к чему ведет Квакер, и ком встал у него в горле:

– Он был из паучьего рода, да?

Феликс кивнул:

– Гидеон не знал своих родителей, они бросили его вскоре после рождения. Но, очевидно, кто-то из них был Говорящим-с-пауками. Он получил свои силы очень рано, еще в детстве, и Бестии пожалели его, особенно твои бабушка с дедушкой. Это была их величайшая ошибка.

– Он стал Сеятетем Мрака, – прошептала Селина.

Феликс кивнул:

– Спустя несколько лет, когда ты уже появился на свет, Кар, Гидеон пришел к Элизабет. Он сказал, что позаботится о Полуночном Камне, что с маленьким ребенком на руках это слишком тяжелое бремя. Она отказала ему, но с того момента это был лишь вопрос времени. Гидеон Маршалл помешался на жажде власти и желании заполучить Полуночный Камень. Он собрал союзников и нанес удар. И тогда наступило Темное Лето.

Кар тяжело вздохнул.

– Почему вы не говорили мне об этом раньше? – спросил он.

– Потому что обещал никогда тебе не говорить, – сказал Квакер. – В разгар Темного Лета, когда казалось, что надежды уже не осталось, твоя мама заставила меня пообещать.

Он посмотрел на Кара, в его глазах стояли слезы:

– Ей было стыдно за то, какую роль она во всем этом сыграла. Бедняжка Лиззи. Но сегодня я тоже нарушил клятву.

Кар молчал, раздумывая над его словами, Лидия положила руку ему на плечо.

– Ты в порядке? – ласково спросила она.

– Думаю, да, – сказал мальчик и, отодвинув стул, вышел из-за стола.

– Кар? – позвала Селина.

– Дайте мне немного времени, – сказал он. – Хмур, Блик. Вы нужны мне.

Он вышел через заднюю дверь, все больше утверждаясь в своем решении. Вороны летели следом.

Кар указал на дерево.

– Принесите его, – попросил он.

– Что ты собираешься делать? – спросила Блик.

– Пожалуйста, просто принеси мне его, – ответил Кар.

Ворониха взлетела и исчезла среди темных ветвей, а Кар вынул из ножен меч.

Блик вернулась, сжимая в когтях Полуночный Камень, и бросила его на землю.

– Кар? – спросил Хмур.

Говорящий-с-воронами смотрел на глянцево-черную поверхность камня. Как такая маленькая вещь могла принести в мир столько горя? Из-за него Бестии ополчились против Бестий, из-за него пролилась кровь сотен невинных.

«Моя мама, мой папа, Визг.