но открывать не стал. — Фредерик! — проорал он. — Что это значит?
Я услышала приглушенный голос, но слов не разобрала.
— Возвращайся в дом! Я скоро приду!
Ответ явно не понравился доктору Стрейкеру.
— Фредерик! Немедленно возвращайся в дом, я требую!
На дверь снова обрушился град ударов.
Доктор Стрейкер повернул ключ в замке и весь напрягся, вцепившись в дверную ручку. Дверь, помнила я, открывалась наружу, — очевидно, он хотел оттеснить Фредерика назад и поговорить с ним в соседнем помещении. Но уже в следующий миг дверь распахнулась от сильного рывка и в лабораторию влетел Фредерик с фонарем в руке.
— Доктор Стрейкер, вы должны сейчас же пойти со мной! Мы обыскали каждый…
Он поставил фонарь на стол, неуверенно шагнул в сторону инвалидного кресла и остолбенел при виде мертвой Люсии:
— Боже правый, сэр, что вы наделали?
Доктор Стрейкер запустил руку в карман. Я попыталась закричать, но не смогла издать ни звука.
— Она погубила бы нас… и все, ради чего мы работали.
Фредерик повернулся к нему и увидел в руке у него пистолет, направленный в пол:
— Вы… вы убили ее?
— Ты бы ничего не узнал, если бы послушался меня.
Фредерик сделал шаг вперед, и доктор Стрейкер поднял пистолет, но потом вдруг плечи его поникли и рука бессильно упала.
— Довольно, — устало произнес он. — Мисс Феррарс взяла надо мной верх.
Несколько секунд он задумчиво разглядывал пистолет, а затем аккуратно положил его на стол рядом с фонарем, улыбаясь еле заметной ироничной улыбкой.
— Фредерик! — позвала я, наконец обретя дар речи.
Он стоял неподвижно и смотрел на меня как загипнотизированный, пока я на нетвердых ногах спускалась по лестнице, охваченная внезапной слабостью. Доктор Стрейкер тоже не шевелился, пока я не подошла к Фредерику. Затем он поклонился мне, протянул Фредерику руку (которую тот машинально пожал) и направился к черному застекленному шкафу, на ходу взяв со стола кожаный обруч.
— Теперь вам лучше уйти, — сказал он, надевая обруч на голову и поворачиваясь к шкафу.
Со всеми этими проводами, тянувшимися от головы и рук, он походил на верховного жреца некой странной секты, которая поклоняется электричеству. Я вновь ощутила в самых своих костях знакомую вибрацию — сначала слабая, она постепенно усиливалась. Фредерик оцепенело молчал. Я открыла рот, чтобы сказать «не надо», но слова замерли на губах. Доктор Стрейкер поднял правую руку, и в то же мгновение его подбросило в воздух, где он словно завис на долю секунды с распростертыми руками и дымящимися висками, прежде чем с грохотом рухнуть на пол.
Вибрация не прекратилась, но продолжала нарастать, и вскоре вся лаборатория гудела, точно рой разъяренных шершней. Из черного шкафа вырвались языки пламени, потом ослепительно сверкнула синяя вспышка — и внезапно наступила тишина.
Весь свет разом погас, не считая фонаря на столе да желтых огненных языков, лизавших стены. У меня запершило в горле от едкого дыма, в ноздри ударил запах паленых волос и обугленной плоти.
— Бежим отсюда! — выходя из транса, крикнул Феликс и повлек меня к двери.
Я остановилась около кресла с Люсией. Под распахнутым плащом у нее блестела моя брошь, о которой я и думать забыла.
— Мы не можем оставить ее здесь, — сказала я.
— Ничего не попишешь. Ей уже ничем не помочь, и через тоннель кресло не провезти.
Я наклонилась, чтобы отстегнуть брошь, и вдруг поняла, что не могу, просто не могу бросить здесь Люсию.
— Пожалуйста, давайте попробуем.
— Тогда придется через другую дверь. — Фредерик метнулся прочь и вернулся с фонарем и связкой ключей.
— Давайте я.
Я перекатила кресло с Люсией в дальний угол помещения и держала фонарь, пока Фредерик пробовал один ключ за другим. Из черного шкафа выпадали горящие обломки, и языки пламени расползались от них по столу. В тот самый момент, когда замок наконец щелкнул, раздался глухой взрыв, сопровождаемый яркой белой вспышкой. По полу хлынул поток жидкого огня; я мельком увидела тело доктора Стрейкера, простертое в огромной огненной луже.
— Сюда! — выкрикнул Фредерик, захлопывая за собой дверь.
Кресло тряслось и раскачивалось из стороны в сторону; когда мы остановились перед последней дверью, я смутно различила грубые каменные стены в пятнах сырости. Я снова держала фонарь, пока Фредерик лихорадочно возился с засовами и запорами. Голова Люсии завалилась набок;
