возможности избегать совсем – я не такая уж хорошая актриса.
На всем пути от Виксберга до Виннипега я не испытывала сексуальных желаний – было как-то не до того. Но после двух ночей прекрасного сна, горячей ванны и вкусной еды мое тело возвратилось в нормальное состояние. Так почему же я солгала этому совершенно безвредному незнакомцу? Безвредному? Ну да, с моей, во всяком случае, точки зрения – у меня естественное предохранение от беременности, и я не могу подцепить даже насморк, а еще я специально иммунизирована против четырех наиболее распространенных венерических болезней, а в приюте меня научили смотреть на секс, как на еду, питье, сон, болтовню, игры… словом, как на одну из приятных потребностей, благодаря которым в жизни есть радости, а не одни заботы.
Я солгала ему, потому что человеческие правила поведения требуют лжи на данном этапе, а я… Я выдаю себя за человека и не смею быть самой собой.
Он посмотрел на меня, заморгал и спросил:
– Так вы думаете, с моей стороны это все напрасно?
– Боюсь, что так. Извини.
– Вы ошибаетесь. Я никогда не стараюсь затащить женщину в постель. Если она хочет очутиться со мной в постели, она найдет способ дать мне знать. А если она не хочет, то мне самому это не доставит никакого удовольствия. Но вам, кажется, неизвестна одна банальная истина: даже просто сидеть и смотреть на вас – стоит хорошего обеда, особенно если не замечать ту глупую болтовню, которая слетает у вас с язычка.
– Болтовню?! За это тебе придется найти очень хороший ресторан. Ладно, пойдем, уже объявили посадку на шаттл.
Я приготовилась к тому, что возникнут сложности на таможне, но инспектор ТКИ очень внимательно изучил документы Тревора перед тем, как пропустить его за турникет, а мою «Мастеркард» из Сан-Хосе удостоил лишь беглым взглядом. Мне пришлось подождать Тревора за турникетом, как раз под светящейся надписью: «БАР. ГОРЯЧИЕ ЗАВТРАКИ», и я испытывала двойное дежавю.
– Если бы я увидел раньше вашу золотую кредитку, – сказал он, когда его наконец пропустили, – которой вы помахали перед носом таможенника, я бы даже не предлагал заплатить за ваш обед, мадемуазель. Вы, оказывается, богатая наследница.
– Слушай, красавчик, – ответила я, – уговор есть уговор. Ты сам заявил, что просто сидеть и пускать слюни, глядя на меня, игнорируя мою «болтовню», стоит хорошего обеда. Даже несмотря на мою «болтовню». Я постараюсь быть сговорчива и, возможно, расстегну блузку… На одну пуговицу. Может, даже на две. Но увильнуть тебе не дам, богатые наследницы тоже везде ищут своей выгоды.
– Ну и влип же я.
– Хватит ныть. Где этот ресторан для гурманов?
– Слушай, Марджори… Теперь я вынужден сознаться, что совсем не знаю здешних кабаков. Может быть, ты сама выберешь?
– Тревор, твоя техника соблазнения просто чудовищна.
– Вот и моя жена всегда так говорит.
– Ты больше похож на волка-одиночку. Найди у себя ее фотографию, я взгляну на нее через пару минут, когда выясню, где мы будем обедать.
Я ухватила за локоть проходящего мимо инспектора ТКИ и спросила, как называется лучший местный ресторан.
– Знаете, – протянул он, наморщив лоб, – тут ведь не Париж…
– Это я заметила.
– И даже не Нью-Орлеан. На вашем месте я бы отправился в гостиничный ресторан «Хилтон».
Я поблагодарила его и вернулась к Тревору:
– Мы обедаем здесь, двумя этажами выше. Если у тебя, конечно, нет возражений. А теперь покажи мне ее фотографию.
Он показал мне фото в бумажнике, я взглянула на карточку и невольно присвистнула. Всегда была неравнодушна к блондинкам, а когда была маленькая, даже старалась «отмыть» свои волосы, чтобы они стали светлее.
– Тревор, у тебя дома такое, а ты охотишься на улице за падшими женщинами?
– А ты разве падшая?
– Не уходи от вопроса.
– Марджори, ты мне не поверишь и опять примешься болтать вздор. Пошли наверх, пока у них не кончился мартини.
Обед получился неплохой, но Тревор не обладал воображением Джорджа, а также его кулинарными познаниями и искусством очаровывать метрдотелей. Словом, еда была сносная, но вполне стандартная – на усредненный американский вкус. Так можно поесть и в Беллингеме, и Виксберге, и вообще где угодно.
Мысли у меня были невеселые: то, что компьютер спалил кредитку Жанет, расстроило меня больше, чем отсутствие Жана и Жанет дома. Жанет влипла в неприятности? Может, она… мертва?
Тревор тоже, казалось, утратил в значительной степени тот энтузиазм «охотника», столь необходимый в подобных игрищах. Вместо того чтобы смотреть на меня с вожделением, он сидел с озабоченным видом. Интересно, с чего бы это он так переменился? Из-за того, что я пожелала увидеть фото его жены? Может, я пробудила в нем угрызения совести? Мне кажется, мужчина не должен выходить на «охоту», если дома у него не такая жена (или жены), которой
