И он с силой потянул её за ухо, будто собирался вовсе оторвать.
– Пожалуйста, сэр, мне больно!
– Когда твоя мать заболела, я мог найти другого трубочиста, – сказал мистер Мор, отпуская ухо Амелии и оттирая сажу с руки. – Но нет, я решил дать этой девчонке возможность проявить себя. И совершил ужасную ошибку. Тебе самое место в моём работном доме. Теперь поговорим о деньгах.
– Три пенни, сэр. Но я тут немного натоптала, так что можете заплатить только половину.
– Нет.
– Что нет, сэр?
– Ты неправильно меня поняла. Это ты должна мне заплатить.
– Почему, сэр?
– Потому что ты испортила мой ковёр.
Амелия посмотрела на ковёр. Наверное, он стоил больше, чем трубочист может заработать за десять лет. Ей стало очень грустно. И в то же время она разозлилась. Ей были нужны эти три пенни! На них она собиралась купить фиговый пудинг себе и маме на завтра. О гусе или индейке на рождественском столе они даже не мечтали, но, по крайней мере, пудинг могли себе позволить. Точнее, раньше могли.
– Сколько денег у тебя в кармане?
– Нисколько, сэр.
– Лгунья. Я вижу, что там есть монета. Живо давай её сюда.
Амелия вытащила из кармана единственную монетку, которая у неё была. На коричневом полупенсовике красовался профиль королевы Виктории.
Мистер Мор покачал головой и посмотрел на Амелию с таким выражением, будто он и в самом деле был вороном, а она – дождевым червём. Он снова схватил её за ухо и больно выкрутил.
– Мать избаловала тебя. Я всегда думал, что она слабая женщина. И твой отец, наверное, тоже так думал. Иначе зачем бы ему сбегать от вас обеих?
Амелия вспыхнула. Она ничего не знала об отце. Мама как-то набросала углём его портрет в солдатской форме. На портрете папа улыбался. Уильям Визарт выглядел, как герой, и Амелии этого хватало. Он был солдатом Британской армии и уехал воевать в далёкую страну под названием Бирма. Там он и умер в год, когда родилась Амелия. Она представляла, что он был сильным, благородным и отважным. То есть совсем не таким, как мистер Мор.
– Мать плохо тебя воспитала, – продолжал мистер Мор. – Только посмотри на себя. Ходишь в рванье. Не поймёшь, девочка ты или мальчик. Мать не учила тебя, как должны вести себя девочки? Хорошо хоть, что ей недолго осталось…
Этого даже Капитан Сажа стерпеть не мог. Он бросился на мистера Мора и вонзил когти в его чёрные брюки. Ткань затрещала, мистер Мор принялся отгонять кота тростью, и Амелия почувствовала, как внутри закипает ярость. Она ткнула мистеру Мору в лицо вымазанной в саже щёткой и пнула его в лодыжку. А потом ещё раз пнула. И ещё.
Вдохнув печную золу, мистер Мор закашлялся и взревел:
– ТЫ!..
Но Амелия больше его не боялась. Она думала только о больной маме, которая лежала в кровати.
– Не. Смейте. Так. Говорить. О. Моей. Маме!
Она бросила монетку на пол и вылетела из комнаты.
– Я до тебя ещё доберусь!
«А вот и не доберёшься!» – подумала Амелия, изо всех сил надеясь, что это правда. Капитан Сажа бежал рядом с ней, оставляя на полу чёрные следы.
Выскочив из дома мистера Мора, Амелия повернула на восток. Путь к Хабердэшери-роуд пролегал по тёмным, грязным улицам. С каждым шагом дома становились всё меньше и потрёпаннее и всё теснее жались друг к другу. Из маленькой церкви доносился гимн «О, придите, все верующие». Амелия прошла мимо торговцев, которые расставляли лотки для рождественской ярмарки, мимо девочек, игравших в классики, и слуг, которые несли гусей от мясника. Затем она проводила взглядом женщину с рождественским пудингом и мужчину, прикорнувшего на скамейке.
Торговка жареными каштанами крикнула ей:
– Счастливого Рождества, милая!
Амелия улыбнулась и попыталась настроиться на рождественский лад, но это было непросто. Куда труднее, чем в прошлом году.
– Сегодня Сочельник, – сказала торговка каштанами. – Ночью придёт Отец Рождество.
Вспомнив про Отца Рождество, Амелия всё-таки улыбнулась. Она высоко подняла щётку для печных труб и крикнула:
– Счастливого Рождества!
Малыш Мим
Малыш Мим был эльфом.
