Финн вполне дружески ударил мечом по мечу партнера и покинул круг. Энна посмотрела туда, где стояла Хезел. Та исчезла.
Какой-то паж коснулся плеча Энны и сообщил, что светловолосая госпожа зовет ее на собрание в городском общественном доме. Энна встала.
— Приходи еще, — сказал Рейзо. — Когда у Финна настроение будет получше.
— Погоди, — негромко произнесла Энна.
Рейзо повернулся к ней, ожидая, когда она заговорит. А Энне действительно хотелось заговорить. Вчера она почти потеряла власть над собой, и это ее испугало. Ей необходимо было рассказать кому-то о том, что происходит у нее внутри. Кому-то, кто не стал бы ее осуждать, кто мог бы помочь. Она не хотела беспокоить Изи, а Финн, похоже, больше не желал ее слушать. Может, рассказать обо всем Рейзо?
У него было такое юное, мальчишеское лицо, но при этом на одной щеке виднелся шрам, оставленный стрелой, а другой шрам спускался с шеи под рубаху. Обе раны были довольно серьезными, но Рейзо не обращал на них внимания. Когда Рейзо получил копье и щит из рук короля, он плакал не скрываясь. Он был самым безобидным, самым смешным и самым милым из всех, кого знала Энна. Он был так похож на Лейфера…
— Я… ну… увидимся позже, — вот и все, что смогла выговорить Энна.
— Конечно, — фыркнул Рейзо. Он уже собрался уйти, но снова повернулся к ней: — Энна, не смей даже заикаться Оффо о том, что я говорил про Беттин. Я понимаю, что это безнадежно, но я никогда никого не полюблю, кроме нее, и умру в одиночестве!
Энна вздохнула:
— Твоя голова набита глупостями, раз ты такое говоришь. «Умру в одиночестве»! Вы с Финном до сих пор не повзрослели.
Городской общественный дом представлял собой одноэтажное здание с одним большим помещением внутри и единственными в городе застекленными окнами, и сегодня его плотно окружали солдаты. Страж, стоявший у входа, впустил Энну внутрь. В центре зала несколько сдвинутых вместе маленьких столов образовали один большой прямоугольник. За этим большим столом сидели Джерик, Изи, премьер-министр Тиадаг и два капитана, Тейлон и Монулф. Еще несколько капитанов стояли позади них. Изи и Тейлон о чем-то тихо говорили. Энна вспомнила, что они соотечественники. Тейлон сопровождал Изи в путешествии из ее родного королевства Килденри. И остался в Байерне как ее защитник, а потом стал капитаном личной королевской сотни.
Когда Энна подошла, Тейлон кивнул ей и вернулся на свое место рядом с Монулфом.
— Что случилось? — спросила Энна.
— Военный совет с Тирой, — ответила Изи. — Из их лагеря в Айболде вчера явился посланник. Мы все немножко нервничаем. Мне бы хотелось, чтобы ты была рядом.
— Да, конечно. А ты… с тобой все в порядке? — Энна только теперь сообразила, что Изи выглядит слишком спокойной. — Ты какая-то не такая.
— Заметила? — Изи улыбнулась. — Да, мне бы следовало всерьез волноваться. Но наш врач дал мне ужасно горький чай. Я от него сразу становлюсь сонной, но, по крайней мере, выспалась этой ночью. Только мне кажется, он притупляет мои ощущения. Я слышу большую часть новостей, что приносит ветер, но не очень громко. Я даже не знала, что ты вошла в комнату, пока не увидела глазами.
Снаружи донеслись стук конских копыт и голоса, и все в комнате замолчали и даже как будто распрямили плечи. Энна заняла свое место, встав за стулом Изи. Она всегда там стояла, место было почетным, но от усталости у нее подгибались ноги, и пришлось схватиться за спинку стула для поддержки. Через несколько мгновений в зал вошла делегация Тиры. Почти все воины были одеты в синие куртки и сшитые из кусочков кожи жилеты, и каждый держал в руке короткое копье. Энна открыто уставилась на них, сверкая глазами на каждого, кто ловил ее взгляд. Предводителем тирианцев был седовласый капитан по имени Тиедан. Энна слышала, что члены королевской семьи Тиры в битвах не участвовали, а женщины оставались дома.
После обмена официальными приветствиями говорили только Джерик и Тиедан, и Энне было непонятно, зачем вообще собрались здесь все остальные. Она вдруг заметила, что не слишком прислушивается к разговору, зато внимательно рассматривает тирианских мужчин и думает о битве на поле под Остекином, об убитых солдатах, о Лейфере. В очаге выстрелило полено, и звук этот был таким же громким и отчетливым, как какое-нибудь слово. Энна почувствовала, что начинает потеть.
Теперь говорил Джерик:
— Думаю, разумно было бы вспомнить, что речь идет не только о землях. Речь о людях. Люди в захваченных вами деревнях и городах — жители Байерна.
— Это сейчас, — ответил Тиедан. — Но когда-то они были тирианцами. И могут снова стать ими.
— Ты этого не знаешь. — Джерик потер глаза. — Ты так говоришь, но у тебя нет доказательств, и ничего такого не помнит мой народ.
Энна не могла понять, почему речь Тиедана кажется такой свирепой: из-за того ли, что он разгневан, или из-за его жесткого произношения.
— Факты существуют не только в памяти. Факты врастают в саму нашу натуру. Посмотри на людей вокруг тебя: все они темноволосы, у большинства темные глаза. Однако дальше на юг Байерна волосы у людей становятся более светлыми, почти как у нас.
— Но, капитан Тиедан, это еще не значит…
Тиедан перебил принца Джерика:
— А как ты расцениваешь то, что мы говорим на одном языке? Я слыхал, что дальше на юг и на восток люди говорят на каких-то варварских языках. Ясно же, что Байерн произошел от Тиры.
