крыше кабины, кивал и качался, выхватывая куски каменной стены и кладбищенского двора. Десятифутовые тени от ангелов и крестов тянулись по траве к Харпер, потом отползали. Она перевела дух.
Все еще здесь. Все еще ищет. Он знает, что они сбежали. А может, знает, что ушли недалеко. Пожарная машина – не самое незаметное в мире средство передвижения.
Харпер повернулась к Нику и с удивлением обнаружила, что он улыбается во весь рот. И смотрел он не на улицу, а на гравийную дорожку вдоль задней стены кладбища, разглядывал что-то в высоких, густых кустах. Харпер заметила, как качается потревоженный папоротник.
«Что?» – спросила она руками.
«Кот, – ответил Ник. – Я только что видел кота. Он тоже пережил зиму».
Харпер приготовилась разнимать Алли и Ника, ждала угроз, слез и летающей мебели. Но Алли словно и не удивилась вовсе, увидев снова «Подручную маму» и обнаружив, что Ник надел медальон. Когда они вернулись в офис, Алли сидела на краю дивана и терла лицо ладонями. Она взглянула на Харпер и Ника мутными глазами и ничего не спросила. Харпер достала банку «спама» из портпледа и полезла в буфет – мясо хорошо бы на что-то намазать. Нашлась пачка соленых крекеров, и Харпер ощутила благодарность почти нечеловеческую.
Ник встал перед Алли, выпятив подбородок, и ждал – что она скажет. Наконец Алли показала пальцевой азбукой: «Наверное, ты можешь его носить. Мне казалось, ты будешь похож на девчонку, но, по крайней мере, девчонка вышла симпатичная».
Харпер нашла кассету «Роллинг Стоунз» – «Последствия» – и сунула в магнитофон. Мик Джаггер предупреждал свою крошку, крошку, крошку, что она не ко времени. «Именно», – подумала Харпер.
Харпер, намазывая студенистый «спам» на крекеры, вкратце пересказала Алли то, что узнала от Ника в склепе. Алли не перебивала, не задавала вопросов. Потом, когда Харпер договорила и они все, сидя на диване, жевали липкое мясо, Алли сказала пальцевой азбукой: «Невероятно – ты купился на туфту Майкла про отпечатки. Это глупо даже для тебя».
Ник кивнул: «Я знаю. Но когда я начал подозревать, что Майкл выдумывает про отпечатки, уже выпал снег и из лагеря выбраться было невозможно, так что я не мог принести наворованное, не оставив следов. И потом. Это ты – дурочка, потому что сказала мне, что когда найдут вора, Бен отрежет ему руки при всем лагере».
Алли кивнула: «Не парься. Тебе всего девять. Тебе положено быть тупым. А мне семнадцать. И оправданий мне нет».
И когда это Алли исполнилось семнадцать, задумалась Харпер; и вдруг ее осенило, что она пропустила и собственный день рождения – четыре недели назад.
– И на сколько хватит «спама»? – спросила Алли. Верхняя губа уродливо расходилась на две части там, где Джейми разрезала ее. Нужно найти иголку и нитку.
– Осталось две банки… так что ненадолго.
– Хорошо. Потому что когда он кончится и мы сможем мирно умереть от голода – это будет благословение.
– Я надеялась, что мы избежим этого, – сказала Харпер и снова обратилась к Нику: «Пожарный сказал, что ты можешь его найти и показать, где мы».
«Если нужно».
«Нужно».
«Придется метать огонь. Мне это не нравится».
«Я знаю, что не нравится».
Он посмотрел осторожным взглядом одичавшей собаки, которая увидела человека с ошейником и поводком: «Джон рассказал, почему?»
Харпер кивнула.
Алли медленно переводила взгляд с Харпер на Ника.
Харпер хотела еще кое-что сказать Нику, но тут язык жестов не годился. Она поднялась, поискала в ящиках и вернулась с блокнотом и шариковой ручкой.
«То, что произошло, не твоя вина. Нужно как минимум шесть недель, чтобы споры добрались до участка мозга, который позволяет управлять чешуей. Иногда дольше. Твоя мама хотела управлять огнем, как Джон управляет фениксом, как ты вчера управлял птичками. Но ее мозг не был готов. Это то же самое, как стимулировать роды, когда ребенок еще не способен выжить вне матки. Вместо ребенка получишь выкидыш. Она этого не знала. И никто из вас не знал. Ты не виноват. Она не виновата. Это несчастный случай. Вот и все».
Но Ник покачал головой, сложил записку пополам, потом еще раз пополам и положил в карман. На лице – опухшем от слез, с розовыми пятнами от ожогов, грязном и с кровавыми царапинами – не отразилось ни успокоения, ни согласия.
«Вы не знаете, – показал он. – Вы понятия не имеете».
Харпер не успела ответить, а он оттолкнулся кулаками от дивана и зашагал в гараж. Потом обернулся.
«Идете или нет?» – спросил он руками.
