расслышала, решила она. Слух сыграл с ней шутку.
– Джейкоб, – сказала она, возвращая цепочку на место. – Ты что-то сказал про предохранитель?
– А? Да нет, нет. Вовсе я не… Впустишь? А то я тут отморожу свою тощую задницу.
Она посмотрела в глазок. Он стоял у самой двери, и видно было только правое ухо и часть лица.
– Джейкоб, – сказала она. – Ты меня немного пугаешь. Покажи руки.
– Ладно. Выходит, теперь паранойя у тебя, но пускай. Смотри. Вот мои руки. – Он сделал шаг назад и расставил руки в стороны.
Его левая нога с грохотом впечаталась в дверь. Цепочка отлетела. Дверь ударила Харпер в лицо. Она отшатнулась и села на пол.
В правой руке Джейкоба появился пистолет, маленький револьвер, извлеченный из глубокого кармана водительских штанов. В Харпер Джейкоб не целился. Просто вошел в прихожую и локтем захлопнул за собой дверь.
– Я хочу, чтобы все было по-доброму, – сказал он, успокаивающе подняв левую ладонь.
Харпер на четвереньках поползла прочь, пытаясь подняться на ноги.
– Стой, – сказал он.
Она не остановилась. Ей казалось, она успеет обогнуть угол, добраться до кухни и спуститься по лестнице в подвал – к задней двери. Но стоило ей подняться, Джейкоб лягнул ее под левую коленку, и Харпер снова упала.
– Миладевочка, не надо, – сказал он. – Прекрати.
Харпер перекатилась на бок. Он стоял с пистолетом в руках, озадаченно ее разглядывая.
–
Харпер снова поползла прочь. Когда он шагнул за ней, она ухватилась за приставной столик, на котором стояла лампа, и швырнула его, пытаясь попасть в Джейкоба. Он отбил столик, почти не глядя; глаза его были устремлены на Харпер.
–
Он протянул левую руку, чтобы помочь подняться. Харпер не приняла ее, тогда он нагнулся, ухватил ее за плечо и рывком поставил на ноги. Она пыталась освободиться, но потеряла равновесие и упала Джейкобу на грудь. Он обнял ее и прижал к себе.
– Пожалуйста, – сказал он, покачиваясь вместе с ней. – Прошу тебя. Я знаю: ты напугана. И я напуган. Мы имеем право бояться. Мы оба заразились и умираем.
Пистолет прижимался к ее пояснице. Блузка задралась, и металл холодил кожу.
– Надо закончить все так, как мы договаривались. По-доброму. Хорошо и легко. Не хочу умирать в отчаянии, ужасе и слезах; и не хочу, чтобы ты умирала так. Я слишком тебя люблю для этого.
– Не трогай меня, – сказала она. – Мы не знаем, болен ли ты. Я не хочу тебя заразить.
– Я-то знаю. Знаю, что заражен. Знаю, что умру. Умрем мы оба. Вопрос только в том, как.
Джейкоб ослабил хватку. Поцеловал ее – ласково и искренне. Поцеловал ее волосы. Лоб. Когда Харпер закрыла глаза, он поцеловал ее веки – одно, другое. Она вздрогнула и прошептала:
– Ты не должен целовать меня.
– Ну как я могу не целовать тебя? Для меня нет ничего слаще.
Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо.
– Джейкоб. Я чувствую, что у тебя жар, но не вижу никаких отметин. Почему ты уверен, что заражен?
Он покачал головой:
– На бедре. Началось вчера, а теперь все хуже и хуже. Все бедро горит.
Правой рукой Джейкоб легко обхватил ее за талию – пистолет скользнул по позвонкам. Костяшками пальцев левой он ласково и успокаивающе провел по ее подбородку. Харпер беспомощно вздрогнула.
– Давай сядем. Сделаем то, о чем и говорили. И по-доброму, как хотели.
Он отвел ее в гостиную, где полгода назад они сидели, пили белое вино и смотрели, как люди прыгают с верхушки «Космической иглы». Он вцепился в руку Харпер, словно хотел ее оторвать, выкрутить, как ножку у жареной курицы. Потом, видимо, понял, что причиняет боль, отпустил и погладил ладонью – мягко, почти нежно – ее бицепс.
Тени от свечей метались по комнате.
– Сядем, – сказала одна из теней. – Давай поговорим.
Джейкоб опустился в любимое кресло, Большое Яйцо Джейкоба… сплетенное из прутьев в форме яйца, с подушкой в полой сердцевине. Некрупный Джейкоб мог сложить ноги по-турецки и целиком поместиться в плетеной капле. Пистолет он положил на колени.
Харпер примостилась на краешке кофейного столика лицом к мужу.
– Я хочу осмотреть твое бедро. Увидеть чешую.
