она боялась, что подхватила водных клещей во время охоты в реке.
Он только закончил с этим заданием, когда услышал рев со стороны реки. — Остальные вернулись, — сказала она ему. Он последовал за Фенте наружу на площадь, когда она взмыла в воздух не попрощавшись. Она улетела на охоту. Ее не интересовали ни корабли, ни возвращавшиеся домой пока ее желудок был пуст. Он проследил, как она улетает, и проследовал за остальными хранителями вниз к городской пристани.
Эта часть города существенно изменилась с момента возвращения Смоляного. Лефтрин и его команда внесли множество мелких изменений в работу Карсона и продолжили ее в другом направлении. Смоляной теперь надежно стоял на стапеле, его лини тянулись к прочным береговым якорям, а также к якорю, спущенному в реку для того, чтобы корабль не выбросило на берег. Татсу казалось, что ничто не смогло бы его вырвать, однако Лефтрин настаивал, чтобы пара рук всегда была на борту, и, казалось, никто из членов команды не считал это странным.
Первой реакцией, когда прибывшие драконы объявили, что им стоит вскоре ожидать на причале еще два судна, было недоверие. За этим последовало оживление, напомнившее Татсу потревоженное осиное гнездо, хранители и команда неистово пытались организовать место для двух дополнительных кораблей на ветхом причале и одновременно удовлетворить все требования драконов.
Первым из драконов приземлился Меркор. Он явился грациозно, приземлившись против течения реки и словно распустив позади себя водный петушиный хвост. Он точно рассчитал свою скорость и быстро возник из воды под восхищенный крики Сильве.
Но его первыми словами были не приветствия, а вопрос. — Вы уже нашли Серебро? Колодец очищен? — Пока остальные драконы приземлялись и добирались до берега, он мрачно слушал рассказ о том, что лишь небольшое количество драгоценного вещества было поднято из колодца и что попытки добраться до его дна были отложены в связи с новостью о возвращении драконов и двух кораблей.
— Так все же вы нашли Серебро? — спросил он жадно.
Небольшое количество драгоценного вещества было аккуратно перелито в элдерлингскую фляжку из тяжелого стекла и помещено в центр стола, за которым ели хранители. Там оно и покоилось, светясь и отбрасывая неземное сияния по всей комнате. Татс был уверен, что Малта и Рейн попробуют дать его ребенку, но они этого не сделали. Возможно несчастный случай с Кейзом убедил их в опасности такого предприятия. В тот момент, когда они переливали Серебро из большого ведра в гораздо меньшую фляжку, одна единственная капля упала ему на тыльную сторону предплечья. Он вскрикнул от страха, а когда остальные придвинулись ближе, вывернул шею и уставился на мерцающее Серебро.
— Вытри его! — воскликнул Татс, бросив ему тряпку.
Он попытался его смахнуть, но ничего не вышло. — Мне не больно! — сказал им Кейз. — Но в то же время я чувствую, что что- то не так. — В молчаливом испуге они наблюдали, как Серебро растеклось по коже, очертив чешуйки на его руке, а потом почти исчезло.
— Ничего не произошло, — с надеждой сказала Сильве.
Кейз потряс головой. — Что-то происходит внутри. Мне не больно, но что-то происходит. — Он с трудом сглотнул и добавил, — надеюсь, Дортеан скоро вернется. Он знает, что делать.
На следующий день, все чешуйки с того места, где его коснулось Серебро, опали, а кожа под ними выглядела чувствительной и воспаленной. Она осталась безжизненной, серебристо-серой.
Меркор внимательно выслушал их рассказ. — Да. Дортеан может справиться с такой дозой Серебра, если Кейз немедленно отправится к своему дракону. — Глаза золотого дракона медленно вращались. — Это все Серебро, которое вам удалось поднять? — Снова спросил он.
— Мне жаль, — сказала ему Сильве, дракон отвернулся от нее в молчаливом разочаровании.
Другие драконы вскоре узнали о последних событиях, и горестно заключили, что пока остальные драконы не вернутся, сосуд с Серебром останется нетронутым. Они смирились с новостью о том, что колодец почти пересох и что Элдерлингам необходимо поработать над устройством, при помощи которого один из них сможет опуститься на дно, чтобы собрать то немногое Серебро, которое там могло остаться. Они, казалось, не слишком обрадованы новостями и он догадывался почему. Колодец уже был невероятно глубок. Они, как и он сам, предполагали, что Серебра там больше нет.
— Татс, — позвала Тимара, он оглянулся назад и увидел, что она бежит к нему. Ее туника натягивалась на спине от того, что крылья пытались развернуться. Она призналась ему, что иногда такое случается, когда она спешит, как будто частичка ее думает, что она собирается взлететь. Когда, улыбаясь, Тимара подошла к нему, с разбросанными ветром волосами, он заметил, как сильно крылья изменили ее. Она несла их как груз за плечами, но даже свернутые края крыльев выступали повыше ее ушей. Они были красивы, но Татс внезапно захотел, чтобы их не было, потому что они заставляли его признать, что все хранители в той же степени, что и она, перестали быть похожи на тех человеческих существ, которыми когда-то были. Они все изменились и все были в той же опасности из-за недостатка Серебра, как и драконы. Он подумал о Грефте, погибшем от своих изменений по пути в Кельсингру. Неужели такой конец ждет их всех?
— Ты выглядишь очень серьезным, — сказала Тимара, поравнявшись с ним.
— Я немного беспокоюсь за Рапскаля, — сказал он. Это не было ложью, хотя не было и всей правдой.
Они достигли вершины последнего холма и оглядели пристань внизу. Синтара и Балипер кружили над головами, а Спит взлетел, чтобы присоединиться к ним. Рапскаль огибал их по кругу на своем алом драконе. Его песня победы казалась им тихим шепотом на ветру.
