что ступаю тихо, идя в третью спальню. Я не была там с тех пор, как мы сюда переехали, и, когда открыла дверь, словно получила удар под дых.
Здесь находились вещи Финли. А именно: ее подушка и фотография, которую она сунула за раму зеркала в нашей спальне. На снимке мне было лет шесть, Фин – восемь или девять. Мы стояли на тренировочном дворе, две маленькие рыжеволосые девочки, обнимающие друг друга за плечи. Прелестная картинка (если не обращать внимания, что я держу миниатюрный арбалет, а Фин сжимает в руке меч), и я пожалела, что не помню дня, когда была сделана эта фотография.
В комнате находился и ее пояс, тот, что я нашла тогда ночью повисшим вокруг одного из столбиков кровати. Мне захотелось подойти, подержать его в руках. Вместо этого я прошла мимо кровати к зеркалу на стене. Оно, как обычно, было задернуто тяжелой холстиной. Когда я отодвинула ткань, Торин сидел там, привалившись бедром к кровати позади меня.
Он со скукой разглядывал свои ногти, но когда сообразил, что я здесь, его лицо прояснилось.
– Здравствуй, Изольда. Хорошо прошел день в школе?
– Не очень, – ответила я. – Но мне нужно кое о чем тебя спросить.
Торин сложил руки.
– Честно говоря, у меня сегодня нет настроения пророчествовать.
– Мне не будущее нужно узнать. Мне надо узнать… не знаю, настоящее, наверно. Сегодня я познакомилась с парнем, и он… ну, он какой-то такой…
– В смысле красивый и нравится тебе или в смысле один из моего рода?
Нахмурившись, я ответила:
– Он экстраординарий. Мне кажется. Не знаю. Я испытала странное ощущение, когда к нему прикоснулась.
Едва эти слова слетели у меня с языка, я о них пожалела. Торин лукаво улыбнулся:
– Потому-то я и сказал Эйлин, что ей следовало давать вам побольше возможностей общения с мальчиками. Парень тебя касается, и ты принимаешь гормоны за магию.
Мне захотелось тряхнуть раму, но я скрестила руки на груди, копируя позу Торина.
– Это были не гормоны, а магия. Или сила. Но не похожая ни на какую силу, которую я чувствовала раньше. Она… пожалуй, совсем слабая.
Наконец-то ухмылка пропала, и Торину удалось принять серьезный вид.
– Слабее моей?
Даже запертый в зеркале, он излучал силу, и я кивнула:
– Да, обычно я определяю экстраординария за несколько шагов. Но этого парня не почувствовала, пока он не пожал мне руку. Может, он просто… скажем, очень, очень плохой колдун? – Я покачала головой. – Нет, постой. У него астма. Если б он был колдуном, он бы ее вылечил.
Одно из преимуществ владения магией состоит в том, что ее носители почти никогда не болеют.
Торин элегантно пожал плечами:
– Возможно, он ее симулирует. Или что-то ослабляет его силу Встречное заклинание или наложенные чары. Он показался старым?
Я припомнила Декса, его странную, официальную манеру разговаривать и чудной, старомодный, пусть даже и стильный наряд.
– Да, но я не уверена, что это магия.
– Если ты выяснишь, где он живет, я всегда могу пробраться в его зеркало, узнать наверняка, – предложил Торин. – Это было бы, как ты любишь говорить, громадной занозой в заднице, но я мог бы попытаться.
Колдун очень легко перемещался по зеркалам в нашем доме, потому что оригинальное зеркало находилось здесь. Забираться в зеркала в других местах было для него трудновато, но я видела, как раньше он это делал. И я не скрывала, что идея послать Торина для проверки Декса представлялась очень соблазнительной. А если Декс окажется опасным существом? Конечно, парень-астматик в пижонских шарфах не выглядел таким уж угрожающим, но откуда мне знать? Я ведь нахожусь здесь для расследования сверхъестественных происшествий.
Но меня не оставляла мысль, что, отправив ручного колдуна в зеркало этого парня, чтобы пошпионить за ним, я совершу… да, отвратительный поступок. Учитывая, что он был одним из очень немногих, кто сегодня в школе отнесся ко мне по-доброму. Поэтому я покачала головой:
– Нет, давай не будем заходить так далеко. Я узнаю это сама.
– Как хочешь, – сказал Торин, возвращаясь к изучению кутикулы на пальце. – Но предложение остается в силе.
Я прислонилась к кровати, перекинув руки через ее спинку. В зеркале это выглядело так, будто мы стоим практически один на другом.
– Ты просто хочешь, чтобы я была у тебя в долгу.
– Ты можешь оказать мне только одну любезность, Изольда, – освободить меня из тюрьмы.
От этих слов меня бросило в дрожь.
– Этого никогда не случится.
Он поднял глаза, вздев бровь.
– О, значит, теперь уже ты обладаешь даром заглядывать в будущее, да? Я знаю, что видел. Ты – мой ключ и мое спасение.
