– Наверно, я брала слишком много лака.
Роми засмеялась и села.
– Наверное? Из, такое впечатление, что ты вылила на ноги полбутылки лака. Дай-ка сюда.
Она выхватила у меня бумажную салфетку и принялась рыться в ящике столика, пока не достала флакон жидкости для снятия лака. Я потянулась к нему, но Роми высоко подняла руку над головой.
– Ага. Тебе со всей очевидностью нельзя доверять опасные химикаты. Давай ногу.
Я нерешительно вытянула ногу, и Роми опрыскала несколько салфеток жидкостью для снятия лака. Удаляя самые неприятные пятна с моей правой ступни, она глянула на меня поверх очков.
– Ты никогда раньше не красила ногти на ногах, да?
Я подумала, не солгать ли, но, заметив лак даже между пальцами, решила, что провести Роми не удастся.
– Нет. У моей мамы очень строгое отношение к косметике.
Тихонько присвистнув, подруга покачала головой:
– Никогда не играла в вышибалы, не целовалась и не пользовалась косметикой…
Мое лицо заалело, как пальцы, вернее, вся ступня.
Когда я не ответила, Роми подняла на меня взгляд:
– Иззи?
Я прочистила горло и заправила за ухо прядь волос. Я не планировала рассказывать Роми о поцелуях, но моя дурацкая светлая кожа снова меня выдала.
– Я… э… я и Деке, мы…
Роми села так быстро, что едва не опрокинула бутылочку с жидкостью для снятия лака. Я поймала ее, но Роми была слишком занята тем, что хлопала в ладоши и сдавленно выкрикивала нечто похожее на «Божемойбожемойбожемойбожемой!».
Спрыгнув с кровати, она остановила «Айви-Спринге», как раз когда Эвертон собрался поцеловать Лайлу, двоюродную сестру-близнеца Лесли.
– Не могу поверить, что мы сидим тут уже целый час, красим ногти и смотрим телевизор, когда ты могла бы рассказать мне во всех подробностях о вашем с Декстером О’Нилом суперсексуальном свидании!
– Да ничего подобного, – запротестовала я. – Это было… Ну да, это было именно так, но…
Роми прервала меня очередным воплем, и я невольно улыбнулась.
– Это так здорово! – воскликнула она, плюхаясь обратно на кровать. – Так когда? Где? Как?
Я подтянула к груди очищенную от лака ногу, обхватила колени руками.
– Вчера вечером, в пещере и… э… в губы.
Роми закатила глаза и стукнула меня одной из ярко-зеленых подушек, разбросанных на ее кровати.
– О последнем я и так догадалась. Я имела в виду, он поцеловал тебя первым, или под этой скромной внешностью таится коварная соблазнительница?
Она подняла бровь, и теперь уже я бросила в нее подушкой.
– Он меня поцеловал. Ну, он спросил, есть ли у меня парень, я ответила, что нет, и тогда мы… поцеловались.
В моем пересказе это звучало как-то скучно, заурядно. Но я не знала, как девочки разговаривают о подобных вещах. И потом, мне почему-то хотелось сохранить это для себя. Я словно боялась, что если расскажу все в деталях – какими теплыми были его губы, какой мягкой куртка, – событие утратит свою особенность. А поскольку это, вероятно, единственный раз, когда я позволила такому случиться, мне хотелось, чтобы оно осталось особенным.
Видимо, что-то отразилось у меня на лице, так как легкомысленная улыбка Роми сменилась озадаченностью.
– Почему у тебя грустное лицо?
Я не успела ничего ответить, как подружка торопливо заговорила:
– Было плохо? В смысле я всегда думала, что Декс очень хорошо целуется, несмотря на его склонность дурачиться, но я могла ошибаться, и если да, ты только скажи. Я понимаю, что он мой лучший друг, но ты – моя лучшая подруга, а это важнее…
Я подняла руку, словно это могло остановить поток слов.
– Нет, было неплохо. И… я твоя лучшая подруга?
У меня никогда не было лучшей подруги, если не считать Финли. Но хотя она моя сестра и я ее люблю, ногти на ногах мы друг другу не красили, и я содрогнулась при мысли о том, что она сказала бы про «Айви-Спрингс».
Роми улыбнулась почти застенчиво:
– Ну… да… конечно, ты моя лучшая подруга. А что, по-твоему, означает все это… – она обвела рукой попкорн, лак для ногтей, телевизор, – если не приглашение стать лучшей подругой?
