– Кишан должен сам решить, готов ли он заплатить цену за спасение своего брата.
– Цену? Какую цену? Кишан, ничего не делай! Я отдам все, что требуется!
Пхет крепко сжал мою руку.
– Дитя мое, этот выбор должен сделать Кишан. Это его судьба.
Кишан захрипел. Пот покатился по его лицу. Его голова и руки затряслись, как в лихорадке, он надрывно закричал.
– Кишан! – я бросилась к нему, но Пхет удержал меня и покачал головой.
Кишан упал на пол, корчась от боли, а потом мы все увидели, как слабый луч света вырвался из его груди и заструился к лежавшему на полу мертвому белому тигру. Когда свет прошел мимо меня, мне показалось, будто я разглядела в его потоке танцующие санскритские слова. Тонкое светящееся марево соткалось над телом Рена, окутав его, как шелковый погребальный саван.
А потом пелена света влилась в тело Рена. Кишан с хрипом упал на четвереньки. Я обняла его вздрагивающие плечи, прижала к себе. Грудь Кишана тяжело вздымалась и опадала, и я не сразу заметила, что другая грудь тоже ожила и зашевелилась.
Белый тигр глубоко вздохнул, а Пхет воскликнул:
– Анамика, что ж ты стоишь, дочка? Дай ему скорее глоток из камандалу!
Богиня бросилась к Рену и влила эликсир ему в рот. Страшные раны на теле тигра стали стремительно затягиваться.
– Теперь твоя очередь, Каль-си, – скомандовал Пхет. – Исцели его своим золотым пламенем.
– Но… – замялась я. – Ведь у меня больше нет огненного амулета?
– Золотое пламя порождается не амулетом, дитя мое. Оно всегда жило в тебе.
Бросив Кишана, я обняла моего белого тигра и послала ему всю оставшуюся у меня энергию. Я отдала ему свои мысли и чувства, я шептала ему, вслух и про себя, как люблю его и как прошу вернуться. Теплый золотой свет заструился по моим рукам, и я услышала, как тело Рена загудело в ответ.
Глубокие раны стремительно заживали, а через несколько минут белый тигр отполз от меня и сел. Когда он негромко фыркнул, я зарылась лицом в его белую шерсть и обвила руками за шею. И заплакала от счастья.
Рен мгновенно превратился в человека и крепко обнял меня. Он прижался губами к моему виску и стал гладить по спине, шепча какие-то ласковые слова на хинди. Не знаю, сколько мы так просидели, прежде чем он поднял голову и спросил:
– Как это случилось?
Ему ответил Пхет.
– Твой брат принес свою жертву.
Мы все посмотрели на Кишана.
Он откашлялся, пожал плечами.
– Это трудно объяснить словами. Оказывается, вернуть жизнь – дело непростое. Чтобы оживить Рена, мне пришлось отдать часть себя.
– Но я все равно ничего не понимаю, – пробормотала я, нехотя отрываясь от Рена. Подойдя к Пхету, я села на корточки у его ног. – Что Кишан отдал для спасения Рена?
Пхет вздохнул, покачал головой.
– Свое бессмертие. К счастью, он оказался достаточно крепок, чтобы пережить это.
Увидев, как новая слеза поползла по моей щеке, он потрепал меня по руке и улыбнулся.
– Не стоит так беспокоиться, Каль-си. Кишан будет жить очень-очень долго, во много раз дольше, чем средний человек.
Я кивнула и молча уселась рядом с золотоглазым мужчиной, который был моей опорой после отъезда из Орегона и который любил меня. Кишан сидел, опираясь локтями о колени. Слабая дрожь продолжала сотрясать его тело, он дышал тяжело и часто, как больной. Когда я робко дотронулась до его плеча, он рассеянно улыбнулся.
– Спасибо, что спас Рена, – прошептала я, обнимая его за шею.
Он вытянул ноги, обнял меня за талию, усадил к себе на колени. Потом заглянул мне в лицо и с глубоким чувством сказал:
– Я сделаю для тебя все, Келси. Разве ты не знаешь об этом?
Я тихо улыбнулась и погладила его по щеке.
– Конечно, знаю.
Братья переглянулись и долго не отводили глаз. Ни один из них не произнес ни слова, но по их серьезным лицам я поняла, что за этим молчанием скрывалось нечто большее, чем благодарность.
Кишан обнял меня, крепче прижал к себе. Когда я отстранилась, Дурга и ее брат уже ушли, а Рен сосредоточенно потирал руки не поднимая глаз. Пхет громко объявил:
– А теперь вам нужно как следует поесть и отдохнуть. О будущем мы поговорим завтра.
С этими словами он вышел из шатра. Кишан взял меня за руку, помог подняться. Рен тоже встал, и, проходя мимо него, я заглянула в его синие глаза и
