– Не-а, – помотал бородой дварф, – но слюни на нее ронял. А тут ты, такой герой, появился, – ухмыльнулся дварф.
– Ее зовут Саманта, – вдруг сморгнул я, не обращая внимания на дварфа, который отпустил еще несколько скабрезных шуточек и заржал, как конь.
– Это… она? – даже дыхание у меня перехватило, когда я на останки змеи глянул.
– Га-га-га, – просто взорвался гоготом дварф, – ну ты шутник! Побойся богов, это змея обыкновенная! Ну не обыкновенная, здоровая сволочь, – кинул дварф взгляд на останки, и обернулся ко мне: – а Саманта послушница, проводившая обряд.
– Где ее можно найти? – посмотрел я на Гаршека.
– Где? – удивился дварф, посмотрев на меня. – Думаю, что будущую жрицу можно найти в храме…
– Будущую жрицу? – перебил я бородатого.
– Ты ж ее того, – показал дварф несколько характерных движений и ухмыльнулся: – у нее, считай, тоже посвящение было…
– А где храм?
В храм нас не пустили, естественно. Но зато в таверне рядом с храмом приняли, пива налили. Вот что значит – отношение с неприязненного на равнодушное сменилось.
– Куда сейчас? – присаживаясь за столом с кружкой, спросил я Брута.
– Нам бы банду сейчас сколотить небольшую, – рассматривая свои когти, протянул тролль, – небольшую, но сильную.
– А дальше?
– А дальше есть мысли. Ломануться в Витиас, устроить там небольшой бадабум, и можно начинать уже даже не просить, а требовать.
– И кто-то будет прислушиваться к нашим требованиям? – иронично поинтересовался я.
– Макс, будут. В Витиасе уже столько народа живет, которые думают, что в сказку попали. Так что если люди поймут, что со сказкой их прокатили, начнут искать другое место обмена денег на удовольствия.
– И в чем смысл? Ну, житья в Витиасе, как в сказке? – пояснил я в ответ на вопросительный взгляд.
– Ты никогда не хотел стать римским патрицием? Рабы… рабыни, своя вилла, свобода в действиях и желаниях, полная безнаказанность, свобода нравов… вседозволенность!
– Э… – протянул я, начиная понимать, но покачал головой: – Да не, не хотел как-то. Меня и в Питере неплохо кормили.
– Но примерный посыл ты понял?
– Понял, понял, – кивнул я, отхлебывая пиво. – По поводу банды. В Хельхейме у меня друг сейчас находится, тоже в седьмом круге. Но он не на плато, в болотах. Чернокнижник. Давай… почему? – прервался я, увидев, как Брут скептически покачал головой.
– Тебя же отключили от капсулы?
– Отключили.
– И меня тоже отключили. А еще ты, когда здесь умираешь, возрождаешься. Я тоже.
– И?
– Когда я еще имел доступ к информации, наткнулся на одно исследование. Так вот, на тот момент шанс на такое погружение в вирт составлял меньше одного процента.
– Меньше одного процента?
– Из чуть больше трехсот человек всего два случая. Получается, я третий. Так что если мы твоего друга освободим, с вероятностью почти в сто процентов его отключат от систем жизнеобеспечения, и он закончится. И там, и здесь. Так что ты теперь избранный, – подытожил Брут.
– В чем прикол этой избранности, я не понял?
– Еще не понял? – покачал головой Брут, – прикол с нами в том, что нас можно держать здесь бесконечно. Бесконечность. Вечность, ты врубаешься?
– Печально, – поджал я губы.
– Макс. Ты теперь имеешь шанс стать бессмертным. Твое тело забрали для чего, как думаешь?
– На органы, – пожал я плечами.
– …й, – выдохнул Брут, – твое тело забрали для кого-то. Ты пойми, что это мы здесь в аду, но есть те, кто в раю. Для тех избранных, кто сможет погружаться в вирт так же, как и мы, твое тело и предназначено… для тех, у кого есть бабки на новое тело.
– Э… – не сразу осмыслил сказанное я, – то есть…
– То есть вот так, да. Правда, сознание пересаживать не научились пока, по крайней мере к тому моменту, как меня закопали. Но шли к этому очень быстро.
Мда. Тяжело вздохнув, я зажмурился, задумавшись. Ладно, избранный – не избранный, но к Басу в любом случае надо будет наведаться. Хотя бы поговорить, а там посмотрим.
– Я четвертый, получается? – отвлекся я от мыслей, постаравшись не загадывать наперед.
