необходимости особенно бережного обращения, оставались ее недостаточные характеристики. Самая минимальная дистанция, на которую придется стрелять, составляет три сотни шагов. Духовая же фузея способна вести прицельную стрельбу не более как на двести.
До цели четыре сотни шагов. Надир-шах едет в окружении своих гвардейцев, закрывающих его плотной стеной. Пожелай кто покуситься на их повелителя, и злоумышленникам придется сначала прорубаться сквозь них. Не выйдет ничего и у стрелка. Но это при условии, что стрелок не будет находиться на высокой скале. Алексею-то его цель как раз превосходно видна, и гвардейцам ее никак не прикрыть.
Три сотни шагов. Еще немного, и придется менять положение, а эдак можно и себя обнаружить, и снова придется готовить выстрел. Все. Лишние мысли в сторону. Стрелять нужно именно сейчас. Подвести мушку на цель. Внести поправку с учетом позиции на скале. Ветра нет, и это радует отдельно. Задержать дыхание и нажать на спуск.
Выстрел оказался удачным. Алексей видел это даже сквозь вспухшее облако дыма. Надир-шах, нелепо взмахнув руками, вывалился из седла. Дело сделано. Осталась самая малость – умудриться убраться отсюда подобру– поздорову.
Алексей вскочил. Чего уж теперь-то заботиться о скрытности, когда зависшее в безветрии облако точно указывает на его позицию. Можно, конечно, сдуру попытаться отсидеться за валуном. Тут ни одна пуля не достанет. Но это ненадолго. Ради такого приза могут и пушку подогнать. Это даже если забыть о тех, кто бросится на штурм скалы. Остается только воспользоваться моментом растерянности, да еще той малой форой, пока будут взводиться курки.
Алексей побежал к спасительным деревьям. Снизу раздались первые выстрелы. Вокруг растревоженными шмелями зажужжали пули. Попасть из гладкоствольной фузеи на такой дистанции практически нереально, даже с использованием дальнобойных пуль Терехова. Но когда стрелков сотни и плотность огня очень велика, столь же стремительно увеличивается и вероятность получить-таки причитающийся тебе гостинец. Опять же имелись у персов и штуцерные стрелки, а это уже куда как серьезно.
Ну слава тебе господи, вот и деревья. В ствол с тупым стуком ударила пуля, отколов кусок коры. На большее ее не хватило. Так и осталась торчать, наполовину уйдя в кору высокой сосны. Алексей отметил это только краем сознания. Не хватало еще отвлекаться на такие мелочи. Не угодил свинцовый шарик в него, и слава богу. Потому как он не дерево и его тело куда более податливо, чем древесина.
А вот и веревка, заботливо подготовленная Гасаном. Схватить конец и бегом наверх, только успевай ноги переставлять. Быстрее, еще быстрее. Хороший склон. Куда круче, чем при подъеме от реки. А вот веревочку возможным преследователям оставлять никто не собирается. И вообще, самим еще может понадобиться. Подумаешь, потерял на этом время. Ничего, всего-то секунд пятнадцать.
Еще немного, и ноги выносят его на опушку близ вершины. Сзади все еще слышатся выстрелы. Глухо грохнула пушка, и ядро с треском вломилось в деревья гораздо ниже по склону. Интересно, кого они все еще пытаются достать? А вот и Гасан. Нервничает, время от времени ерзая в седле от нетерпения и неопределенности.
– Ты как, не ранен? – Гасан не то что встревожен, а близок к панике.
Скажете, воин и паника понятия несовместимые? Еще как совместимые. Просто нужно иметь представление о том, какой будет погоня за убийцами шаха. И какой будет расправа над дерзнувшими это сделать. Так что и паника и страх сейчас вполне объяснимы. Вот, например, Алексей – его разве только не колотит. Успел насмотреться на порядки в шахском войске.
Нет, у русских тоже не сахар, но ведь ничего особенного, ну отрубят голову или повесят, и вся недолга. Персы же были непревзойденными мастерами различных казней, которые подчас могли длиться очень долго. Может, он и предвзято к ним относится, но проверять это на собственной шкуре как-то неохота.
– Нормально, дружище, – вскакивая в седло, облегченно произнес Алексей.
Конечно, верховая езда это не отдых и требует определенных усилий, но все же это не то что бегать по горам на своих двоих. К слову сказать, ноги у него тряслись настолько, что идти дальше он был просто не в состоянии. Нет, не от страха, хотя и это имело место. А от напряжения при столь стремительном подъеме. Так что облегчение, испытанное им, вполне объяснимо.
Ну да чего теперь-то. Лошадь под седлом. Склон не такой уж и крутой, деревья растут не густо. Можно даже пустить лошадей рысью. Но с этим лучше обождать, пока они не окажутся на противоположном склоне, где деревья растут небольшими группами. Все же скачки в лесу это не шутки, что для лошади, что для седока.
– Ардынцев, только не говори, что ты опять ошибся, – вперив в капитана КГБ не предвещающий ничего хорошего взгляд, угрюмо произнес полковник Измайлов.
Собственно говоря, понять его несложно. Судьба любила с ним поиграть. Было дело, он, командуя ротой преображенцев, оказался в числе немногих, кому смог довериться государь. За беспримерную службу капитан Измайлов был пожалован званием полковника и стал командиром Лейб-гвардии Преображенского полка.
Казалось бы, вот оно. Полковник гвардии. Предел мечтаний. Впрочем, вскоре достигнутое положение уже не казалось последней ступенью. А что, вполне нормально для того, кто мечтает о карьере, а не устраивается с удобствами в своем теплом болотце. Тут главное не зевать. Молодой император по факту не имеет сподвижников, а потому подбирает их с поспешностью, выискивая в своем окружении. Ну и многие ли могут быть ближе, чем императорская гвардия? Так отчего бы не попробовать подняться еще выше.
