– А ты чего это интересуешься, Иван? – удивился вопросу Туманова Петр.
– Так ведь из Новгорода или на Санкт-Петербург, или на Псков. Анну-то, от греха подальше, в моем имении укрыли.
– Знаю. Ничего не поделаешь, ждала столько времени, обождет еще малость. У меня в столице слишком много дел. Война закончилась к нашему удовольствию. Пора заняться иными делами. Так что держим путь в Санкт-Петербург.
Вид из окна открывался замечательный. Нет, на самом-то деле обычный двор обычного с виду особняка, разве только у ворот кованой ограды имеется полосатая сторожевая будка да стоит часовой. А вот позиция для стрелка, решившего сразить входящего в здание КГБ, очень даже удобная. Парадный вход как на ладони, и расстояние не больше полутораста шагов.
Этот дом напротив принадлежал Канцелярии. Вернее, в нем и в близлежащих домах квартировали офицеры особого батальона. Городок самого батальона располагался за зданием Канцелярии, на месте осушенного заболоченного пустыря.
Удобно – и места в достатке, и особо глаза не мозолят, а главное, реальная сила всегда под рукой. Опять же расквартированные в ближних домах офицеры с семьями являли собой дополнительный охранный рубеж. Разве только комаров здесь было изобилие. Ну да тут уж ничего не поделаешь, нельзя получить все и сразу. Тем более сейчас, в феврале, о комарах вспоминать не приходилось.
Однако был в этой системе безопасности значительный изъян. Стоило только появиться злоумышленнику в среде офицеров КГБ, как проникнуть на вот такую удобную позицию уже не составляло никакого труда. Вот как ему, разглядывающему сейчас улицу и почитаемого многими за своего.
В пейзаже за окном что-то изменилось. Вот две женщины, шедшие посреди улицы, подались в сторону, явно уступая место каким-то саням. Нынче в России кареты не в ходу, больно много снега для колесного транспорта.
Савин скосил взгляд. Ага. В его поле зрения появились первые всадники, за ними возок, и опять всадники. Государев поезд, не иначе. Куцый какой-то. Впрочем, чего с собой тащить все повозки с припасами и сопровождающими. К Ушакову Петр предпочитал ездить один и беседовать с ним старался без посторонних лиц.
Вот эскорт и возок въехали во двор. Открывается дверца, сначала появляется дюжий гвардеец. Господи, неужели кто-то еще думает, что вот так можно сохранить чью– то жизнь? Хм. А вот не надо насмехаться. Между прочим, как раз этот гвардеец уже дважды и спасал. Да и сам Алексей тоже как-то сподобился, хотя и не прикрывал Петра Алексеевича грудью.
Но это против него подобные меры недостаточны и слабы. А таких специалистов, как он, мало, может, он и вовсе один в целом свете. Об оружии, которое изготавливают по специальному заказу, и говорить не приходится. Насколько знал Савин, нигде не уделяли столько внимания различным тайным операциям, как в России.
Петр довольно стремительно выскочил из возка и быстро прошел в парадную. Для уверенного выстрела данная ситуация не подходит. Хуже нет, когда цель перемещается стремительно или возбуждена. В последнем случае движения всегда непредсказуемые, а потому и вероятность промаха высока. А вот шанса на второй выстрел может и не быть.
Поэтому лучше дождаться, когда объект выйдет из здания. Конечно, и тогда он может представлять собой трудную мишень. Но лучше уж отложить этот выстрел и подождать более удобного момента, чем промахом насторожить и саму жертву, и его окружение.
Проводив взглядом Петра, Савин подошел к столу, на котором стояла фотогенная лампа и лежал скрипичный футляр. Щелкнули замки, и крышка поднялась вверх, представляя взору скрипку работы мастера средней руки, покоящуюся на красном сукне.
Вот же затейники. Уже в который раз он вскрывает этот футляр, но все не перестает удивляться изобретательности работников мастерской Канцелярии. Это все Ушаков. К чему казнить человека, коли у него золотые руки, а среди провинившихся всякого люда хватает.
Не все можно доверить саглиновским мастерам. Ну ни к чему им знать всю подноготную Канцелярии. Вот и организовал Андрей Иванович тайную мастерскую. Кстати, все ее за особую тюрьму почитают да разные небылицы про то мрачное место рассказывают. Впрочем, сам Ушаков и озаботился распространением этих слухов. Зато о том, что именно выходит из рук заключенных мастеров, никто и слыхом не слыхивал.
Вот, например, этот футляр со скрипкой. Савин получил его прошлой осенью, когда Ушаков отправлял его в Швецию, дабы урезонить кое-кого из несговорчивых и упрямых. Подумаешь, писулька от Лестока о болезни. Есть дело, и есть специалист, способный его решить как надлежит, а все остальное не важно.
Савин надавил на край скрипки. Внутри что-то щелкнуло. Секунду ничего не происходило, а затем скрипка начала медленно подниматься. Вернее, и не скрипка вовсе, а крышка, выполненная в виде скрипки. Настоящее содержимое футляра пряталось под ней.
Несколько ячеек, обтянутых сукном, в которых находится разложенный на несколько частей духовой карабин. Алексей сильно жалел о том экземпляре, что остался в Англии. Но это оружие оказалось куда лучше.
Во-первых, оно разбиралось на три части, легко умещаясь в футляре, причем вместе с насосом. Во-вторых, хотя и обладало прежней прицельной дальностью в две сотни шагов, было более точным. В-третьих, благодаря рукояти и сошкам из него было удобнее стрелять. И наконец, упростился процесс перезарядки. Теперь трубчатый магазин был оснащен пружиной, подающей пули на затворную планку. Раньше же для перезарядки приходилось задирать ствол вверх.
Савин, поочередно извлекая части, собрал карабин. Меньше чем через полминуты оружие было изготовлено к стрельбе. Хм. Изготовлено? Взгляд на
